Уступчивые

А в глубине каньона, наверно, тепло… Ну правильно, каньон идет почти точно с запада на восток, его дно освещено и, вероятно, прогрето. И воздух, недвижно-прозрачный над ледяной бесконечностью, дрожит над каньоном, как над чайником… Если бы можно было спуститься!

Он принял решение со спокойным отчаянием самоубийцы. Выпутался из парашюта. Приплясывая, чтобы хоть как-то разогнать кровь по жилам, часто и подолгу отогревая ладони под мышками, расстелил парашют на ледяном поле. Сложил, как умел. Едва не закоченел окончательно, в мучительных потугах пытаясь соорудить некое подобие обвязки, и в конце концов нашел приемлемое решение. Затем прижал к груди невесомый, но объемистый сверток и сомнамбулически побрел к краю каньона.

Внезапно заскользив вниз по ледяному языку, он не испугался и не удивился. На эмоции просто не осталось сил. Он перестал чувствовать холод и боялся заснуть прямо сейчас, не доскользив до конца этой ледяной горки. Самое главное было не выпустить сверток из рук, не выпустить раньше времени, пока не начнется свободное падение, и это последняя необходимая работа была чудовищно тяжела; он терпел ее, как преодолимую преграду перед блаженством отдыха… все равно какого. Пусть смерти. Мертвый счастлив: ему не приходится ничего делать.

В какой-то момент он почувствовал, что под ним больше нет льда. Полет? Да. Или падение – но какая разница?

Купол оглушительно хлопнул, расправляясь. Рывок был такой, что все предыдущие мучения показались досадными мелочами, но самодельная пародия на обвязку выдержала и кости остались целы. Леман даже не потерял сознание. Наоборот, грубый рывок неприятнейшим образом пнул уплывающее сознание назад в явь.

А потом Леман умудрился удивиться.

Он находился значительно ниже края каньона и, охваченный стропами, висел на одном месте в сотне шагов от отвесной каменной стены, практически не опускаясь. Иногда ему даже начинало казаться, что он поднимается. Снизу шел ровный и мощный поток тепла, воздух дрожал, но даль каньона все же просматривалась. Леман насчитал не меньше двадцати водопадов – все они начинались там, где вода с тающего ледника могла скопиться хотя бы в крохотный водоем, и тонкими струями срывались вниз. Ни один из них не достигал дна каньона, иные рушились на уступы в каменной стене, чтобы повторить прыжок, но большинство растрепывалось в водяную пыль задолго до падения на камень.

Капсулы нигде не было видно. Скорее всего, набрав скорость на леднике, она, как и он сам, была отброшена слишком далеко от стены, чтобы застрять на каком-нибудь уступе… да и уступы чересчур узки, не застрять ей…

Стайка крылатых созданий, карикатурно похожих на птиц, проплыла далеко внизу, по удаленности Леман не смог оценить их размеры. Ага, значит, жизнь на этой планете существует не только в океанах. А коли так, можно попытаться выжить. Ведь птицы должны чем-то питаться? Должны. Допустим, рыбой. Дна каньона не видно, но по нему наверняка течет река. Как поймать рыбу – вопрос второй, а первый и главный – годится ли она в пищу человеку?

Пока не проверишь, не узнаешь.

Немного согревшись, он потянул за стропу, заставив купол скользнуть ближе к стене. Как он и ожидал, здесь оказался нисходящий поток холодного воздуха с ледника, и спуск удалось продолжить даже быстрее, чем хотелось. Мелькали неровности в скальной стене, набегали и уносились вверх узкие, невероятной длины уступы-карнизы. На некоторых медленно таяли осколки ледяных глыб, как видно, свалившихся сверху.

Неумело, но старательно управляя стропами, чтобы не шибануло о стену, Леман успел родить гипотезу о происхождении этих карнизов. Бывшие речные террасы! Только узкие. Неизвестно сколько миллионов лет река глодала камень, размывая тектоническую трещину вглубь, а расширить ее как следует оказалось ей не по зубам.

Он заметил, что дышать стало легче, – должно быть, опустился уже порядочно. Еще не до половины высоты этой чудовищной стены, но все же… С некоторых уступов десятками срывались похожие на птиц твари, напуганные скользящей по скале тенью, и начинали суетливо метаться, но не решались ни приблизиться, ни тем более атаковать, за что Леман мысленно сказал своей судьбе особое спасибо. Одна странная птица, гораздо крупнее остальных и, по-видимому, иного вида, кружила поодаль в восходящем потоке, без взмахов набирая высоту. На миг почудилось, что это не совсем птица, а, скорее, гибрид человека и птеродактиля. Ладно, с местной живностью разберемся потом, сейчас главное – уцелеть…

Увидев человека, сидящего на краю узкого, в полшага шириной уступа, Леман настолько оторопел, что даже не нашелся с ответом, когда человек дружелюбно помахал ему рукой и указал куда-то вниз.