Уступить искушению

Жаклин дотронулась до него ладонями и ощутила стальную твердость его мышц. Ее руки были холодными, и тепло, исходившее от него, приятно согревало их. Она провела пальцами по мягким волосам и коснулась соска, который мгновенно стал твердым. Удивленная своим открытием, Жаклин дотронулась до второго соска и услышала, как Арман с шумом вдохнул воздух. Он смотрел на нее, его глаза горели, а губы были плотно сжаты. Удивленная тем, что ее прикосновения так сильно подействовали на него, она наконец сняла с него рубашку.

Ее руки непроизвольно заскользили по его плечам и груди, спустились на небольшие бугорки мышц живота. Все это время Арман позволял ей исследовать его тело, что оказалось совсем не страшным, скорее захватывающим и возбуждающим.

В свете пламени камина его кожа казалась бронзовой. Жаклин не могла удержаться и продолжала ласкать его грудь, наслаждаясь приятным ощущением мышц под бархатистой кожей. Желание ощутить себя в его объятиях становилось все сильнее, но она боялась показать это. Она опять взглянула на пего, и он увидел нерешительность в ее глазах. Тогда Арман начал медленно склонять к ней свое лицо. Он из последних сил сдерживался, чтобы не впиться губами в ее полуоткрытый рот, но тут Жаклин обхватила его шею и притянула его губы к споим. Ее тело прижалось к его обнаженной груди с такой страстью, что он понял — она хочет его, и дело здесь не только в заключенной между ними сделке. Когда его губы раскрылись для поцелуя, Жаклин издала хриплый стон. Услышав его, Арман уже не сомневался, что все преграды, стоявшие у них на пути, рухнули. Она здесь, она будет принадлежать ему в эту ночь, а все остальное — и прошлое, и будущее — может катиться ко всем чертям!

Он обнял ее и крепче прижал к себе. Тело Жаклин выгнулось от удовольствия, и Арман почувствовал, что ее язык совершает ответное путешествие в его рот. Это ощущение опьянило его. Все в ней действовало на него как крепкое вино, и запах ее волос, и шелковистость кожи, и тонкие линии лица. Он вытащил шпильки из ее прически. Ему вновь вспомнилось то, как он отрезал ей волосы в тюремной камере. Ради нее он рисковал своей жизнью и был готов сделать это снова и снова, потому что мысль о грозившей ей опасности была для него непереносима.

Жаклин наслаждалась его поцелуями, его запахом, его прикосновениями. Она развязала ленту, стягивающую его волосы на затылке, в то время как его ладонь нащупывала ее грудь сквозь тонкую ткань платья. Другой рукой он притянул ее к себе, и Жаклин почувствовала, как его естество напряглось и отвердело. Это ощущение не напугало и не шокировало ее; напротив, желая возбудить его, она начала еще сильнее прижиматься к нему, потирая бедром его восставшую плоть.

Арман застонал и начал расстегивать ее платье, с ловкостью человека, отлично знающего, как это делается; однако Жаклин было уже все равно: единственное, чего ей хотелось, — поскорее слиться с ним воедино, прижаться к нему веем телом и дать ему возможность ласкать ее до бесконечности. Платье упало на пол, и она переступила через лежащую вокруг ее ног волну шелка, представ перед ним в лифчике и чулках из белого полотна, все еще стыдливо пытаясь прикрыться руками.

Арман подошел к ней и развел ее руки в стороны.

— Господи, — произнес он охрипшим от возбуждения голосом, — ты — само совершенство.

Когда он наклонился, чтобы поцеловать Жаклин, она задрожала. Решив, что ей холодно, Арман поднял ее на руки и, прижав к груди, понес к кровати. Одним движением откинув одеяло, он положил ее на прохладные простыни и лег рядом с ней.

Жаклин прижалась к нему, согреваясь теплом его тела. Арман вновь начал целовать ее, сначала медленно, потом все настойчивее. Его рука проникла под ткань ее лифчика, пальцы начали ласкать сосок, пока тот не затвердел; тогда Арман захватил его губами. Жаклин застонала и руками прижала его голову к своей груди, побуждая настойчивее ласкать ее. Он услышал разочарованный вздох, когда на секунду оторвался от одного соска и переместил губы ко второму. Одной рукой он начал расстегивать ее лифчик, и она не сопротивлялась, желая, чтобы он как можно скорее избавил ее от этой мешающей одежды.

Арман медленно один за другим снял с нее чулки. Теперь она лежала перед ним во всей своей великолепной наготе. Он поднялся, чтобы полюбоваться ею, одновременно стягивая с себя бриджи.