Усы (сборник)

«Рюмочную» надо бы написать в кавычках, потому что так называется это душевное заведение, где Владимир Викторович Орлов производил представление (по-нашему презентацию) своего нового романа «Камергерский переулок». И откуда, выпив стопку и сказав слова приязни (сто страниц с интересом мной прочитаны), я прибыл в редакцию писать этот текст.

Орлова люблю давно, что давало мне основание первое время не особенно читать его книги. И без того знал, что он хороший писатель. В капустниках старой «Комсомолки», где Володя, работая очеркистом, начинал свой литературный путь (Как сказано! Похоже, что я тоже писатель), мы с другим классиком, Ярославом Головановым, распивали (Господи! Да что же со мной? Похоже, Фрейд блудит), распевали, конечно же, частушки: «Был осенен Некрасов мечтой неброской:/ Белинского с базара нести в авоське./Восприняли мы глубже поэта слово:/На сданные бутылки несем Орлова».

Мы пели, а Вова тем временем писал. «Соленый арбуз», «После дождика в четверг», «Происшествие в Никольском»… Печатался в «Юности» (в то время это – ого!), книги издавал и законно стал членом Союза писателей. На зависть всем коллегам, которые полагали, что журналист – это вроде полковника, а уж писатель – тот в штанах с лампасами! (Не много ли я ставлю восклицательных знаков?! Может, там была не одна стопка?)

Орлов между тем не загордился и продолжал попивать пиво в разнообразных пивных сначала в Останкино, а потом и в центре города, куда переехал на улицу Огарева, где в квартире, угрожающей жизням обвалом потолка (по сей день!), вместе с чудесной женой Лилей, тоже заразившейся писательством, собирал друзей, которые до десяти вечера выпивали и витийствовали с Орловым, а после уж как-то сами.

Он ушел из редакции, перебивался за счет трудившейся жены и работал. А потом ошарашил читающую публику «Альтистом Даниловым». Сильно умные критики пытались найти и объяснить, на что это похоже. А ни на что. На Орлова. Он продолжил свою русскую литературу, создав мир в рамках Москвы – которую знает и чувствует как никто другой – и за ее пределами. «Аптекарь», «Шеврикука», «Бубновый валет»…

Успеху «Альтиста», безусловно, способствовало то, что в прообразы одного жизнерадостного плута (такая объективная самооценка невозможна после двух рюмок. Что с памятью-то?!) Юрия Михайловича Ростовцева он довольно бесцеремонно взял вашего покорного слугу, посадил его на лошадь и с попугаем на плече (тут вранье: в реальности не было попугая!) заставил ездить по Тверской. «С лицом кормленого ребенка». (Каково!)

В «Камергерском переулке» меня нет, но, видимо, чтобы усилить успех книги, на обложку поместили фрагмент полотна нашей любимой подруги Натальи Нестеровой, где Володя, доктор Мысловатый и я (справа налево) идем по московскому переулку. А на соседней картине Наташи неизвестный в шляпе читает Орлова. Вот так мы живем.

Теперь совет. Если вы хотите прочитать новый роман Орлова, а заодно и предыдущие, ступайте в книжный магазин «Москва» на Тверской (там директором мой друг Марина Каменева), скажете: от меня, и вам книги продадут. Достанут из-под прилавка и продадут.

Будем здоровы!

2008

Леонид Репин Где в столице выпить пива? [11]

Вместе со своим старинным другом, известным писателем Владимиром Орловым, наш обозреватель Леонид Репин отправился на днях в поход по любимым пивнушкам своей юности. Оказалось, иных уж нет, а в тех, которые остались, все теперь совсем иначе…

Что скажешь о пиве? О нем надо петь. Один мой друг заметал: «Леня, не можешь петь, не пей». А я не пить пиво не могу, а вот на ухо медведь наступил. Так как же мне быть? Не надо доказывать: пиво пьют все и везде. Даже пингвины в Антарктиде. Сам видел, как один клювом долбал пивную банку: выпил, судя по всему, и еще захотел. Совсем как мы. Подход такой же.

Первый заход. Пивной бар «Повеса». Улица Королева, дом 3.

Когда останкинское грозовое небо дрогнуло в оглушительном грохоте весенней грозы, а молниеносный разряд воткнулся в железобетон долговязой башни, я понял, что вот-вот должно произойти нечто необычайное…

Я сидел один в уютненькой пивнушечке и неторопливо потягивал свежее бочковое пивцо «Афанасий» из Твери. Однако когда я, оторвавшись от кружки, поднял голову, рядом со мной оказался гражданин в отутюженном фраке и крахмальной сорочке. Тонкая, аккуратно подстриженная бородка обрамляла его удлиненное лицо.