Утаенные страницы советской истории. Том 2

На процессе 1938 года Бухарин и его единомышленники многое, конечно, говорили под диктовку ежовских следователей, но далеко не все было плодом «домашних заготовок» НКВД, кое-что подсудимые обнародовали из того, что ими проговаривалось в ходе кулуарных встреч на свободе. Так, Николай Бухарин, которого Ленин называл «любимцем партии», заявил: «Поскольку речь идет о военном перевороте, то в силу самой логики вещей будет необычайно велик удельный вес именно военной группы заговорщиков... и отсюда может возникнуть своеобразная бонапартистская опасность, а бонапартисты _уя, в частности, имел в виду Тухачевского, первым делом расправятся со своими союзниками, так называемыми вдохновителями, по наполеоновскому образцу. Я всегда в разговорах называл Тухачевского «потенциальным наполеончиком», а известно, как Наполеон расправлялся с так называемыми идеологами», Поэтому Бухарин и Томский, по утверждениям первого, размышляли о том, как направить военный путч в нужное им русло, а затем устранить Тухачевского и его ближайших помощников, обвинив в измене.

В ходе следствия были выявлены факты, свидетельствующие о финансовой поддержке высланного за рубеж Троцкого симпатизировавшими ему советскими руководителями (как-никак вместе прошли Гражданскую, давили «контру», мечтали о мировой революции...). Валюта (в суммах от 20 до 300 тыс. долларов) пересылалась бывшему члену Политбюро по линии Внешторга (нарком А. Розенгольц), наркомата финансов (нарком Г. Гринько) и даже НКВД с санкции самого Ягоды.

Но на сегодняшний день нет никаких оснований (кроме полученных в камерах НКВД показаний арестованных) утверждать, что Троцкий в сговоре с Крестин-ским и Бухариным планировал военный переворот с участием Тухачевского. Но логично предположить, что старым большевикам, вместе с Лениным и Сталиным организовывавшим Октябрьскую революцию, было обидно оказаться нагло отодвинутыми от власти новым лидером страны, который к тому же проявлял большой интерес к их собственности за рубежом и их счетам в иностранных банках (открытыми на «черный день»). Поэтому, прогуливаясь на дачах, они вполне могли обсуждать между собой варианты отстранения Сталина от власти, в том числе с привлечением недовольных Ворошиловым военачальников.

А недовольных в РККА было немало, притом не только в окружении Тухачевского. В годы Гражданской войны в составе РККА помимо двух конных армий существовал славный 1-й конный корпус червонного казачества под командованием Виталия Примакова, к середине 1930-х годов ставшего заместителем командующего войсками ЛенВО. Выходцы из этого корпуса считали себя незаслуженно обойденными «первоконниками». К примеру, Илья Дубинский (написавший немало интересных книг о червонном казачестве) командовал всего лишь 4-й танковой бригадой в Киевском военном округе, а Дмитрий Шмидт — там же 8-й механизированной бригадой. Шмидт, в 1920-е яростный сторонник Троцкого, вошел в советскую историю тем, что накануне XV съезда партии, в 1927 году, приехал в Москву, взбешенный решением об исключении своего кумира из партии. В одном из перерывов между заседаниями съезда он, как гласила молва, отыскал Сталина и, выругавшись, публично пригрозил: «Смотри, Коба, уши отрежу!» Сталин проявил тогда выдержку и даже позволил Шмидту продолжать служить в армии.

Шмидт, Примаков и другие «обиженные» тянулись к Тухачевскому, видя в нем противовес выходцам из 1-й Конной. В советской исторической литературе описывается такая сцена: из кабинета маршала Ворошилова выходит расстроенный разговором с наркомом командир бригады Дмитрий Шмидт. Ему навстречу по коридору шествует маршал Тухачевский: «Что, Митя, не любит вас нарком? Не горюйте, он и меня не терпит». Такая нравственная атмосфера существовала тогда в наркомате обороны...

После традиционного первомайского (1937) парада на праздничном обеде на квартире Ворошилова Сталин в присутствии военачальников произнес угрозы в адрес врагов в армии, однако конкретных имен, фактов не привел. Сохранилось письмо присутствовавшего на обеде С. Урицкого (тогда начальника Разведуправления РККА)

Ворошилову от 27 сентября 1937 года, в котором воспроизводятся майские слова Сталина о том, что «враги будут разоблачены, партия сотрет их в порошок».

«Признания» комбрига Медведева