Утаенные страницы советской истории

— Вам приходилось встречаться со многими известными военачальниками, причем как представителю высшего партийного органа…

— Каждый из них был человеком очень сложным, заслуги у всех перед страной были огромными, каждый уже при жизни вошел в историю. Это следовало понимать, а потому быть скромным, держать соответствующую дистанцию. Общаться аккуратно, не наставительно, не проявлять навязчивости. А главное — вникать в обстановку и досконально знать проблему. Даже самый большой начальник, если почувствует, что ты ему помогаешь, что по каким-то сложным, щекотливым вопросам общаешься один на один и говоришь то, чего другой никак не скажет, обязательно воспримет это должным образом, по-деловому.

— Но были ведь и какие-то совершенно принципиальные вопросы, затрагивая которые просто было нельзя не обидеть человека…

— Можно! Если с умом делать… Вот, главкому Сухопутных войск Чуйкову было 62 года, пора уже было освободить его от этой должности. Чтобы это сделать, министр обороны Родион Яковлевич Малиновский пошел к Генсеку, а он редко ходил, он очень самостоятельный человек был, я его называю мудрым министром, и он пошел… В результате Чуйкову предложено было возглавить Гражданскую оборону. Узнав, что в ГО было порядка двадцати двух тысяч человек, Чуйков заявил: «Я сделаю из них 22 тысячи генералов!» И начал всех начальников на генеральские должности назначать, сам ходил «наверх», звания «доставал»… А нам, мне, в частности, приходилось все улаживать. Конечно, мы его сдерживали — заматерится иногда, но у меня и с ним отношения были отличными. Нужно было учитывать его характер… Кстати, вы знаете, что у памятника на Мамаевом кургане — бойца с автоматом и гранатой и надписью на постаменте «Стоять насмерть» — лицо Василия Ивановича Чуйкова?

— Нет… С министрами обороны вам по службе тоже общаться приходилось?

— Да, особенно с Дмитрием Федоровичем Устиновым. При необходимости он ко мне обращался как к исполнителю. Во-первых, он много занимался оборонной промышленностью; во-вторых, если он уверовал, что ты честный и не будешь подстраиваться, то он нуждался в таком общении. Он болел за дело, переживал и, как неспециалист в военной области, очень боялся допустить какую-либо ошибку. Нередко он присылал в отдел проекты своих принципиальных приказов… Бывало, меня к себе домой приглашал и долго со мной разговаривал, буквально вытягивая из меня мои взгляды… Устинов и сам мне много всего рассказывал — в то время он работал над воспоминаниями, однако в книгу вошло информации в два, а то даже и в три раза меньше, чем Дмитрий Федорович мне поведал…

— Жаль… Но обратимся непосредственно к ЦК КПСС. Понятно, что здесь, как в любой государственной структуре, постоянно происходили какие-то изменения…

— Конечно! В начале 1970-х годов в ЦК работали порядка двух тысяч оперативных работников и примерно столько же обеспечивающих — не только здесь, но и в хозяйственных службах. Л при Сталине вначале работников ЦК было порядка 300 человек и структура была совершенно иная. Такого отдела, как наш, не было — он, как и отделы сельского хозяйства, оборонной промышленности и другие, входил в управление кадров, и во время войны, в самый напряженный период, в нем было около 120 человек. Ну кто там с фронта представлял на утверждение в ЦК командиров дивизий? Решения принимались позже…

— Тогда, наверное, все подразделения ЦК работали по-другому?

— Партия реально была руководящей и направляющей силой общества по всем направлениям. В частности, огромная нагрузка ложилась на Управление пропаганды — оно занималось и руководством печатью, и многие другие задачи решало. Например, такой вопрос… Сталин ставил задачи на определенный этап перед армией, фронтом или перед страной в приказах Верховного. Подготовка приказа к 23 февраля, Дню Красной армии, начиналась как минимум за месяц. Сотрудники готовили оценку обстановки, все политические оценки, примерно определяли направления задач на предстоящий отрезок времени… Оценку фронтовой обстановки, так же как и благодарность отличившимся командующим и командирам, готовил Генеральный штаб.

— Да, тут не приходится удивляться чеканности сталинских формулировок…

— Вы ошибаетесь! Отправив Сталину текст, сотрудники с волнением ждали: что же от него останется? Если в вышедшем приказе где-то проскакивало одно их предложение, то это считалось победой! Обычно Верховный все определял сам — но после всесторонней подготовительной работы.