Утаенные страницы советской истории

КИРПИЧЕНКО: СССР нужно было хотя бы полтора года для перевооружения и подготовки армии. У нас много говорят о технике, что армия была ослаблена, поскольку был репрессирован высший комсостав, и т. д. Но не это, пожалуй, главное. Недавно «Красная звезда» опубликовала материал западного историка: у нас вообще было недостаточно комсостава! «Штамповали» младших лейтенантов на курсах из более горластых и способных сержантов. Хотя Сталин стремился быстрее решить вопрос с образованием командного состава.

ГРИБАНОВ: Подготовка командиров была слишком уж скоротечной. Когда будущий Герой Советского Союза летчик Василий Барсуков вступил в войну, у него было тринадцать часов налета! Немцы отпускали своих пилотов в воздушные бои, когда у них был налет 200 часов. У французских летчиков из полка «Нормандия — Неман» — 600 часов! Понятно, что это политика… А все ж этот русский мужик завалил двадцать немецких самолетов да еще два в группе.

ЛОБОВ: В 1923 году Вооруженные Силы были сокращены на 5 миллионов — на всю огромную страну оставили полумиллионную армию! А в результате мы потеряли фактически весь квалифицированный офицерский корпус нашей страны. Только перед войной спохватились — довели численность армии до 800 тысяч, потом — до 1 100 000, а в конце 1940 — начале 1941 года вообще как вспышка получилась — четыре с половиной миллиона!

КИРПИЧЕНКО: А некомплект командиров для этой армии составлял 240 тысяч.

ЛОБОВ: Пришлось их тогда брать из народного хозяйства — агрономов, бухгалтеров, учителей… Вот она, реальная жизнь!

КИРПИЧЕНКО: Во время войны, когда я служил солдатом, у меня было два командира дивизиона — один с пятью классами образования, другой — с шестью.

ЛОБОВ: Прошли ускоренные курсы — и все, иди, воюй! Воюй, не понимая в тактике, не овладев как следует оружием, не разбираясь в стратегических или оперативных вопросах. Резкое сокращение армии после Гражданской войны было одной из самых больших наших ошибок… Кстати, после Великой Отечественной войны то же самое повторилось. Но это уже несколько другой вопрос…

НИКИФОРОВ: Если вернуться к нашей теме, то не стоит говорить о том, что Сталин закрывал глаза на реальность… Мы знаем о произведенных перебросках войск, о призыве накануне войны 800 тысяч резервистов, о документе Генштаба от 15 мая, так называемом плане Жукова, в преамбуле которого прямо указывается: на наших границах расположено столько-то и столько-то дивизий. Наш Генштаб видел, что приходится иметь дело с главными силами вермахта, они сосредоточились и Гитлер явно собирается пустить их в ход…

КИРПИЧЕНКО: Сталин знал, что будет война с Германией, готовился. Но он верил, что удастся оттянуть войну года на полтора путем дипломатических маневров. Сталина, кстати, очень волновал вопрос, как начнется война. Будет ли это внезапное нападение или будет предъявлен ультиматум — мол, дайте Украину, дайте нефть, хлеб — и тогда можно вести какие-то переговоры, как-то выиграть время. Или же нас втянут в войну путем провокации…

— Относительно провокаций гитлеровцы были большими специалистами. Достаточно хотя бы вспомнить начало Второй мировой…

КИРПИЧЕНКО: Отсюда и вопли Сталина: не поддавайтесь на провокации! А ведь они все время были — обстрелы, облеты немецких самолетов и так далее. Сталин не хотел, чтобы нас втянули в конфликт и мы таким образом лишились бы потенциальных союзников. К тому же он не верил, что Гитлер решится напасть на СССР, уже ведя войну с Англией. В этом его стратегическая ошибка, хотя, помимо внешнеполитической разведки, ему сообщали и военная разведка, и дипломатия, и разведки приграничных округов…

НИКИФОРОВ: Маршал Василевский впоследствии сказал, что надо было отбросить всякую маскировку и приводить в действия войска, невзирая на то, что будет сказано по этому поводу в мире и удастся ли Гитлеру представить СССР в роли виновника столкновения. Но Сталин действовал как политик, понимая, что стоит только открыто объявить мобилизацию, начать передавать в армию трактора и машины из сельского хозяйства — и весь мир поймет, что Советский Союз готовится к войне. Если бы Гитлеру удалось — а он очень старался — представить нас в роли виновника столкновения, страны, которая собирается напасть на Германию, то не было никакой гарантии, что Рузвельт и его союзники смогли бы оказать нам реальную помощь. В мире было полно сил, которые хотели бы эту войну интерпретировать как конфликт двух кровожадных диктаторов…