Утечка мозгов

– Ты, я вижу, круто взялся за дело, – весело сказал Копатель.

– Скажите, – глядя на Копателя, медленно произнес Стас, – вы действительно… Работаете на интеллектуальную разведку враждебной нам стороны?

– Да, именно, – легко ответил Копатель. – Именно меня вы и искали так долго. Правда, меня не легко поймать? Кстати, хотел вас спросить – вы все еще не передумали это сделать?

– На черта вы теперь нам сдались…

Копатель довольно рассмеялся:

– Видишь, Никита, как я оказался прав? Насколько относительны все наши привычные проблемы? Кстати, Стас… Ведь вы Стас? Так вот, можете не опасаться насчет утечки ваших интеллектуальных ресурсов. Меня это больше не интересует… Видите ли, я совершенно спокойно отношусь к тому, что бокс, который я нашел первым, находится теперь в руках вашего нейронавта… Кстати, поздравляю вас со вступлением в наш клуб…

– Спасибо, коли не шутите… Что же вас подвигло отказаться от подрывной деятельности?

– Вы это так называете? Ну, что ж, плевать… Видите ли, я сделал для себя одно очень важное открытие. Знаете, в чем оно заключается?

…Они сидели в небольшом помещении, очевидно, подсобного назначения. Здесь было полно машин, торчащие из которых щетки, валики и трубы говорили о том, что раньше на Отеле чистота был нормой. Сейчас же главным достоинством этого гаража для роботов было наличие крепких дверей и запасного выхода. Они очень устали, а потому нашли это укромное место, чтобы спокойно перевести дух. От «жмыха» пришлось избавиться. Его оставили в коридоре с тем, чтобы после вернуться и отвести несчастных в безопасное место. Хотя Стас не был уверен, что те не помрут до этого от голода и жажды.

Пилигримы, казалось, просто наслаждаются сменой событий. Видимо, их жизненным кредо была пассивная созерцательность. Возможно, они запоминали события, происходящие со знаменитым Хранителем несчастного Срединного Мира, с тем, чтобы в дальнейшем изложить их в очередном «Песочном эпосе».

Батхед же был занят мысленной работой. Он наблюдал, анализировал, делал выводы. Ведь он пообещал, что они со Стасом вернутся. Хотя сам Стас в это уже не очень верил. Потому что его психика была на пределе после всего увиденного и услышанного.

Копатель продолжал излагать, теперь уже единственному слушателю – Батхеду – свою философию:

– Мое открытие довольно простое: самым важным в человеке является его внутренний мир. Особенно хорошо я понял это, когда получил нормальное тело в нашем собственном мире. Вы знаете, вначале я чуть не обезумел от счастья! А потом понял: эти ощущения мало чем отличаются от тех, что я испытывал, выполняя задания в чужих мирах.

И я подумал: а зачем что-то менять в своей жизни? Ведь все, что мне интересно, происходит здесь, в глубинах чужих внутренних вселенных. И здесь я такой же живой, такой же настоящий, как и там. Но кто я теперь в собственном мире? Да, я сделал ловкий ход, и теперь уже не тот безродный калека. Да, я важный человек, крупный администратор секретного проекта, у меня куча денег и положение в социальной иерархии. Какие чувства должен я испытывать?

И сам себе отвечаю на этот вопрос: смертную тоску и бессмысленность существования.

Ведь главным в моей жизни было открытие этих новых, небывалых возможностей. Быть другим, особенным. Быть нужным и исключительным – вот что имеет подлинную цену…

…В речи Копателя появились нотки плохо скрываемого отчаяния. Он перестал улыбаться. Видимо, ирония изменяла ему, когда он говорил о действительно важных для себя вещах. Психолог внимательно изучал его лицо. Он прекрасно понимал, что это лицо всего-навсего взято напрокат, как и его собственное тело, как всегда происходит с теми, кто вламывается в чужую душу. Но сейчас Копатель был вполне цельным, живым человеком. И сознание отказывалось связывать воедино эти противоречивые факты.

Надо было просто воспринимать все как должное. Кому еще знать это, как не психологу.

– Интересное дело, – сказал Стас. – Что бы сказала современная физика о таком устройстве мироздания? Наверняка многие бы покончили с карьерой и подались в монастыри, чтобы успокоить растревоженное сознание…

– Ну, да, – кивнул Батхед, в предвкушении потирая руки. – А профессора теологии, напротив, взялись бы наконец за физику как следует! Ох и досталось бы Эйнштейну! Когда все это станет широко известно, сколько же диссертаций будет написано одновременно, сколько будет симпозиумов, докладов, сколько премий будет роздано! Это будет следующий глобальный скачок в естествознании после появления квантовой теории! А сколько мы еще не знаем о взаимосвязи физики миров с их психологией! Я, пожалуй, положу начало новой композитной науке. Назову ее, скажем, психофизика…

Глаза у Копателя снова засверкали, он засмеялся:

– Браво, Батхед, вы мне чертовски нравитесь! Мы с вами в чем-то схожи. Есть в вас эдакая сумасшедшинка…