Утекая в вечность (СИ)

— Ну почему же? Думаю, можно будет познакомить…. Если они сами пожелают. Дамы — это единственное, где даже я не указ. Все только по их желанию. А они, как бы так сказать… стесняются чужаков.

Далее еще череда кратких любезных обменов вопросами-ответами. Вишнар спрашивал о людях, Калина о бессмертных. Все прочие слушали. Видно было, что сил на разговоры более никто не имел. Калина тоже устала. Можно сказать даже выдохлась. Но близость Вишнара обязывала к ответной любезности, и она вынуждена была ее проявлять.

— Я думаю, будет уместно предложить вам немного передохнуть, прежде чем вы продолжите знакомство с укладом нашей жизни. Следующие на очереди прототипы. Все желают изучить этот аспект нашей жизни?.. Вечером вас ждет небольшое развлечение. Так что попрошу никого не опаздывать, Калина, радость моя, — Вишнар прижался к ее ладони губами и улыбнулся. Проскурина поняла — государь подразнил за утреннее опоздание. А затем, коротко кивнув всем, исчез в сопровождении охраны. Тот час откланялись и прочие бессмертные. Чувство было такое, что они не уполномочены вступать в беседы без участия государя. Хотя ватным и управляемым не выглядел никто из них. Складывалось впечатление, что все тут строго оговорено и хорошо обдумано заранее. Кто, что и когда будет говорить людям. В общем, происходил спектакль. К такому выводу пришла Проскурина.

Вскоре в зале остались лишь стражи у входа и робкая обслуга под стенами. Довольно людно, хотя помещение большое. Единственное исключение Амир. Когда обед начался, его не было, но когда закончился, капитан уже стоял на своем обычном месте. Осторожно, в сторонке. Когда он тут появился, Калина не знала, зашел тихо и все время находился как раз за ее спиной.

— А когда обед у вас, Амир? — дружелюбно спросил министр Темерев. — Вы все время с нами, на ногах. Когда вы отдыхаете?

— Я уже пообедал, благодарю, — почтительно ответил он, слегка склонившись. Но тему не углубил. По мнению Калины, в этом бессмертном странным образом сочетались легкая надменность с удивительной воспитанностью и учтивостью. Этот субъект мог услужить. И делал это отлично, если его не задевали, и был при этом практически приятен.

Всех делегатов сопроводили в их покои. И снова Амир пошел проводить журналистку.

— Вы идете в покои государя? Или вам нравится возиться со мной? — поддела она.

— Я следую в покои преемника.

— На ковер с отчетом? — улыбнулась она.

— У вас еще есть силы на иронию?

— Я неплохо пообедала. А вы?

— Почему это всех так интересует?

— Потому что вы обедаете кровью, — серьезно ответила женщина.

— Первый заменитель был синтетическим. Ни одной живой клетки. Он даже не был красным, — внезапно сказал капитан. — Правда, в десяти случаях из ста испытуемые им травились. Сильная рвота, обезвоживание. Два случая летального исхода во время первых же испытаний.

— Зачем вы мне это рассказываете?

— Пытаюсь пояснить, как мы рисковали жизнью, не желая пить вашу кровь.

— Лишившись возможности, — исправила она. — Когда мы отгородились стеной.

— Пусть будет по-вашему. Хотя отгородились вы давно, на сорок лет раньше… До того дня, как был найден полноценный заменитель, погибло более десяти процентов испытуемых. Вы ведь этого не знали, верно? Это секретная информация.

— Зачем вы мне ее рассказали?

— Для полноты картинки. Чтобы вы могли составить двустороннее мнение. Мы играемся с творением живой плоти, чтобы не лишать жизни вас, близких к нам существ. Стоящих на соседней ступени. Думающих, чувствующих, разумных. Наделенных душей. Как и мы… — подчеркнув последнюю мысль, сказал капитан.

— Вы гуманист, Амир, — подразнила она. Но мужчина остался серьезен.

— Таковы все бессмертные. Это было всеобщее решение.

— Я думала, у вас тоталитарный режим.

— Невозможно лишить зверя желания убивать. Ваши слова? Если бы были несогласные, они бы себя проявили. Калина, какое ваше любимо блюдо?

— Что я слышу? Вы обратились ко мне по имени? Какая честь в адрес простой ягоды, — подразнила она, беззлобно улыбаясь.

— Какое? — терпеливо настаивал капитан.

— Знаете, сытый вы не такой колючий.

— Кто бы говорил. Вы ответите?

— Если вы скажете, сколько потребовалось крови, чтобы так вас усмирить?

— Триста пятьдесят миллилитров. Это обычная моя порция.

— И этого достаточно, чтобы…

— Ощутить насыщение?.. Более чем. Желудок не треснет, конечно, но голова перестанет кружиться и сил хватит примерно на десять часов. Но до этого лучше не доводить. Есть чаще. Что мы и делаем. Или наступает ломка.

— Ломка?

— Да, жажда. Мучительная боль в теле.

— В области желудка?

— Нет, вначале в висках, затем распространяется мышцами, после уходит в суставы. Потом повышается общая температура тела. И, наконец, организм начинает пожирать себя сам. Впрыскивая отравляющие вещества в кровь. Тело перестает болеть, но организм разрушается.

— И бессмертный умирает?

— Нет. Вначале иссушается. Смерть приходит после безумия.

— Безумия?

— Да, от длительного голода и отравления собственным ядом мозг и нервная система необратимо страдают.

— Сколько крови нужно, чтобы прекратить этот процесс?