Утекая в вечность (СИ)

— Дерзнул сказать, что я бы ее… укусил. Вы только не подумайте ничего такого! Я не голоден! То есть, не за тем укусить! Честно-честно! Да и не туда, куда вы подумали! — тут же в ужасе стал оправдываться он. — Я за попу хотел, честное слово! Там же фото было в досье! Государь его смотрел, а я значит, за спиной стою и… тоже его вижу. А там такое!.. Ну, вот тут слегка прикрыто, — накрыв обеими ладонями свою грудь, сказал он, смешно выпучив глаза, — и тут позади, а вы еще как на грех задом повернулись! Ой-ей-ей! До добра не доведет такая одежда! У нас так дамы не ходят. Ни разу не видел. Нельзя. Ну и мы с государем сболтнули лишнего от переизбытка этого…

— Эмоций, — подсказала Калина.

— Ну да. Их самых, — удрученно признался он и снова густо покраснел.

Юноша был уже не просто красный — бордовый. И страшно нервничал. Калина смотрела на него какое-то время молча, а потом, осознав, что на фото она была в купальнике, стала истерически хохотать, чем лишила несчастного простодушного солдата остатков самообладания.

— Я жестоко оскорбил вас?! Да?! — бледнея выдохнул он.

— Все! — обращаясь к самой себе, потребовала она. — Хватит ржать, Каля!

— Каля?..

— Так меня называл в действе папа. Я не обиделась, Танум. У нас купальный костюм не зазорное одеяние. Иначе бы мы его не одевали. И я поняла, что ты имел в виду под «укусить». Все в порядке. Знаешь, столько приятных минут в этих стенах я пережила впервые. Думала даже тут у вас все кроме государя хмурые зануды, а оказалось, есть еще один приятный джентльмен. Спасибо, развеселил. А теперь соберись и пошли.

— А вы расскажите?..

— Нет. Но тебе стоит научиться держать свои мысли при себе.

— Я больше никогда такого не скажу, — винился он, в приступе раскаяния уронив голову практически себе на грудь.

— Я не про то! Болтун находка для шпиона. Зачем же ты так сам себя выдал? — пожурила женщина.

— Странно, мне государь сказал, что вы станете у меня все выпытывать. А вы учите меня вам ничего не рассказывать, — растерялся он, хлопая неприлично длинными ресницами. До того хорошенький, что даже уму непостижимо, что у юноши может быть такое милое лицо.

— Занятно. Сам государь подослал мне болтуна. Да еще такого наивного? Что вы с ним задумали? — пряча смех за хмуростью, строго выпытывала журналистка.

— Ничего! Я ничего не задумал! — испуганно убеждал Танум.

— Кроме как укусить меня за попу? — подтрунивала Калина и смеялась глядя на пунцовое лицо бессмертного.

Она шутила и подразнивала не просто так. Ей было интересно, как себя поведет этот солдат. И пока простодушие этого юноши сильно сбивало с толка. И это вампир?! Он и правда такой? Наивный, милый, бесхитростный. Безобидный, доверчивый кровосос… Или только притворяется? Все это путало мысли, сбивало Проскурину. Но Танум лишь улыбался, краснел, прятал глаза, но при этом сверкал интересом в янтарных.

Всю дорогу вниз оживленно беседовали, словно старые друзья, которые давно не виделись. Танум — истинный джентльмен, открывал-закрывал двери, подавал руку, был невероятно предупредителен. Даже в этом мире хороших манер Калина терялась.

— Вот, пожалуйста, проходите сюда. Только осторожно! — воскликнул бессмертный. — Тут скользко, не оступитесь. Ни дай Бог еще упадете, ножку пораните или скажем… ручку!

Проскурина закусила губу, скрывая улыбку. Еще чуть-чуть и Танум будет сдувать с вверенной ему гостьи пыль, такую обходительность демонстрировал юноша. Кроме всего прочего юный солдат награждал убийственным взглядом всякого встречного постового, стоило тому взглянуть на Проскурину. А солдаты, как правило, смотрели, ведь гостья не кто-нибудь, человек. Бессмертных одолевало естественное любопытство, понятное журналистке. Она ведь и сама их рассматривала. Но юный солдат на всякие признаки внимания к делегату Проскуриной реагировал крайне ревностно. Строго хмурил свои брови и давил постового такими глазами, что позавидовал бы сам начальник безопасности.

— Смотри мне! — сказал Танум одному из них, и Проскурина едва не прыснула со смеху. Так убедителен был юный бессмертный в роли строгой охраны.

Но что не просто поражало, возмущало — Танум невероятно открыт к любым темам. Увлеченно поддерживает разговор, чего бы он ни коснулся. Чувство было такое, словно Танум ловит каждое слово гостьи. Каждую букву. И тут же торопится дать ответ. А когда смолкает, смотрит на женщину таким взглядом полным надежды, словно мечтает «спроси меня еще о чем-нибудь». Невероятно напоминал Проскуриной щенка кокер спаниеля. Единственное, что не понимала Калина, чем была вызвана эта опека? Стремление угодить? Приказ Государя?.. Вероятно. Иного пояснения она пока не нашла.