Утерянная вера (СИ)

Палмеру нравилось рисовать. Рисовать неумело и криво, но то, что было у него в голове. Каждую ночь ему снился дивный остров с русалками, пиратами и прочими волшебными существами, а вчера он видел их всех собственными глазами. Его сердце трепетало от восторга и он вновь решил изобразить свои чувства на бумаге.

Вдруг, дверь комнаты растворяется. Питер вскакивает и видит своего отца. Это пожилой, дряхлый мужчина, который на самом деле гораздо моложе, чем выглядит. В его руках трость, он горбится и…кажется злится.

— Оте…!

Пощечина.

Питер отходит назад на пару шагов, держась за щеку и смотря на своего отца, который сначала раздражённо смотрит на то, что он успел нарисовать, а потом на глазах своего сына разорвал, скомкал и бросил на пол.

— Сколько раз я говорил тебе, ты, — Виктор начал надвигаться на Питера, а потом резко взял его за грудки, — позорище! Тунеядец! Нет, чтобы помогать матери и отцу ты опять занимаешься этой чушью! А знаешь, Питер, — на последних словах Виктор ухмыльнулся так гадко, что Питеру стало просто противно, — мы с твоей матерью думали, когда ты родишься отнести в лес, а там бы тебя сожрали волки, что остались бы только кости. Или кто похуже. Ведь ты — ошибка природы.

Удар. Палмер младший даже не успел среагировать, когда Виктор нанёс ему удар тростью по голове. Он нанёс бы ещё, и ещё и вероятно забил до смерти, если бы его трочть внезапно не остановила рука с чёрным маникюром.

— А теперь, Виктор, — усмехнулась Забини, смотря прямо в глаза отцу Питера, — теперь иди и бейся головой об стену, пока на лице не останется живого места.

Виктор встал, как зомби. Шёл он без трости, которая видимо нужна была ему не так уж и сильно. Дверь закрылась и через минуту до ушей Фреи и потрясенного Питера донеслись ужасающие стоны.

Палмер не выдержал и выскочил из комнаты. Прямо в коридоре его отец, словно лишившийся разума бил и бил свое лицо об стену. Он еле удерживал дрожь в ногах, но совершенно не сопротивлялся внушения. Удар за ударом. Крик за криком. Снова и снова. Кровь с лица стекала на шею, грудь, вся одежда была давно запачкана.

— Фрея, хватит! — крикнул Питер.

Каким бы ужасным его отец не был, но Питер не мог смотреть на его мучения. Тем более такие. Особо жестокие. Фрея же пожала плечами, щёлкнул пальцами и Виктор тут же повалился на пол. Питер подбежал и перевернул его. Его чуть не стошнило. Окровавленное, разбитое в дребезги лицо, стертые человеческие черты. На щеках странных форм дыры и кажется белки глаз тоже окрасились в алый. Он сначала закрыл веки, ну или то, что от них осталось, а потом резко открыл и начал душить своего сына. Неизвестно как он вообще нашёл в себе силы, но буквально мгновение и ему прилетело по голове его же тростью. Он потерял сознание.

— Видишь, Питер, — ласково произнесла Фрея садясь рядом с юношей, и беря его руки в свои, — они тебя ненавидят, а когда вернётся домой твоя мать все будут винить тебя, но мы оба знаем, что виноват он. Только тебе никто не поверит, потому что это не твой мир. Тебя здесь никогда не полюбят. Ты брошен, не нужен, ты потерянный мальчик и найти себя и понять для чего вообще появился на свет сможешь лишь у себя дома. В своём королевстве. В Неверлэнде.

Палмеру стало очень одиноко, но почему-то тогда ему показалось, что именно Фрее он нужен, что именно Фрея его вакцина от болезни. И все это объясняется обыкновенным человеческим одиночеством. Он всю жизнь мечтал, чтобы кто-нибудь о нем заботился и любил, и одержимый этой идеей он закрыл глаза на очевидное. На хищную улыбку Фреи и взгляд победителя.

Настоящее:

Взрыв. Пыль. Огонь.

Домик на дереве был подожжен. Он больше не хочет этого помнить, потому что от этого теперь нет никакого толку. Питер Пэн умирает, а вместе с ним умирает и Неверлэнд и теперь ему нужно сделать то, что когда-то сделала с ним Фрея. Ему нужно найти чистую душу и сердце «Истинно Верующего».

Тинкер Бел, Тигровая Лилия, Малия, Чарли и Ханна обыскали, кажется, каждый уголок острова, каждый сантиметр, но не нашли ничего, кроме ободранных колен, пары чудовищ, несколько безобидных зверушек и зловредную и саркастичную рыбешку по имени Виктория Роджерс.

— Так ты не видела цветок? — спросил Чарли, не рискуя подойти к русалке.

— Может видела, — протянула Виктория, — а может и нет. А может он и вовсе у меня, а может у Лилит, — подмигнула русалка, плеснув своим хвостом.

— Ты ехидничаешь, — раздражённо фыркнул Грей.

— Оу, — протянула Виктория насмешливо ухмыляясь, — сам догадался или птички на ухо напели?

Чарли ужасно раздражала эта самодовольная русалка с раздутым самомнением и выпирающим со всех щелей эго. Причём все понимали, что-либо русалка тянет время, наслаждаясь тем, как раз за разом Грей закипает, либо у неё действительно есть цветок или по крайней мере информация о нем, потому что именно возле Русалочьей Лагуны пропащие видели последний цветок Тигровой Лилии.

— Чик-чирик, — не выдержала Ханна.

Чарли тут же повернулся и кинул на неё злой взгляд.

— Что? — подняла брови девушка, будто не понимая почему он уставился на неё, — ты совсем не умеешь допрашивать.