Утерянные крылья

- Слишком медленно, - произнес его спокойный и надменный голос. - Даже умирая, ты слишком медлителен.

Вновь боль... тело леденеет... холодно...

- Ичиго!

Он пытается двинуться... схватить... силы еще есть...

Удар по руке....

- Презренный человек! Как смеет презренный человек прикасаться к ноге моего брата! - резко заговорила она надменным тоном. - Знай свое место!

Она говорит все это, говорит и произносит...

Но в глазах ее столько боли... Она чуть было не плачет, но даже сейчас пытается его защитить...

Они уходят... боль... обида...

- Рукия! - подскакивает парень. - Ай! - вскрикивает от боли и падает обратно на футон.

- Лежи и не дергайся, - произносит Вен. - Твои раны затянулись, но еще болят. Урахара удивительный человек, смог вылечить даже такие страшные раны. Ему бы целителем быть, а не ученым.

Парень справился с болью и пришел в себя.

Он все вспомнил. Все!

Рукия так и не пришла вечером, и он уже думал пойти ее искать. Затем нашел Кона и ее записку.

После этого тот тип в шляпе помог ему выбраться из тела, и парень побежал искать девушку. Он нашел ее там, когда ее атаковал какой-то красноволосый синигами. Там еще валялся раненый Исида, его избил тот красный. Квинси и так был сильно ранен после события с меносом, потому синигами он ничего противопоставить не смог. Ичиго бросился в бой, но враг оказался сильнее, да и меч его потом начал меняться.

- Хо, а ты неплох, - усмехается этот красный. Ичиго сумел парировать его атаку и даже задеть плечо, но размеры и вес меча только мешали против обычной катаны противника. - Придется действовать иначе, - он положил руку на свой меч. - Реви... Забимару!

Изменившийся меч оказался чем-то совершенно иным и незнакомым, и, недооценив такое оружие, Ичиго жестоко поплатился. Удар от разделившегося меча был очень болезненным.

Когда уже Ичиго думал, что проиграл, странная сила вновь дала о себе знать, и он встал. Он начал побеждать, а затем...

С ним был еще кто-то, но он не вмешивался.

Меч ломается, он падает и боль в груди...

Он пытался все равно добраться до Рукии, но она...

Она заступилась за него... Она пыталась отвлечь того, кого назвала братом, чтобы он не трогал Ичиго...

- Она... она... - шептал он.

- Успокойся, тебе сейчас нельзя напрягаться.

- Вот именно! - произнес новый голос, открывая дверь. В комнату вошел тот тип в шляпе. - Если будешь слишком много двигаться, то умрешь, - произнес он, прикрывая хитрую улыбку веером.

- Значит, ты спас меня, - грустно произнес Ичиго. Но тут же вспомнил. - Там еще был Исида рядом!

- Все в порядке, он пошел домой. Его раны были не так серьезны, - ответил этот тип. - Уходя, он волновался за тебя. Он кое-что сказал напоследок, передал, уходя: 'Единственный, кто может спасти Рукию - это он'.

Он опустил голову и тяжело вздохнул. Это немного не в духе этого очкарика, хотя они вроде даже поладили немного.

- Только я, - фыркнул он. - Она вернулась в свое Общество душ! Как я могу отправиться за ней?! Как я могу спасти ее?!

- Ты действительно думаешь, что нет пути в Общество душ? - произнес тип в шляпе.

Парень серьезно посмотрел на этого человека.

- Я расскажу тебе, но при одном условии, - хитро улыбнулся он. - В течение десяти дней я буду учить тебя сражаться.

Ичиго хотел возразить, но резко осекся, вспомнив свое позорное поражение. Он как-то еще мог держаться против того красного, Ренджи, кажется, а вот второй, кого Рукия назвала Бьякуей, он ничего сделать не мог.

Да и Вен всегда учил его быть спокойнее и сгоряча решения не принимать.

Вздохнув, он сдержал эмоции.

- Почему десять дней? - спросил он.

- По традиции Общества душ, приговоренным к смерти дается отсрочка в месяц, - ответил тот, кого вроде как зовут Урахара, или типа того. - То же самое будет и с Кучики-сан. - покивал он. - Десять дней, чтобы тебя пинать, и еще семь для открытия пути. У тебя останется 13 дней, чтобы спасти ее.

- За десять дней, я смогу стать сильнее? - спросил парень.

- Конечно, - улыбнулся он. - Сильная воля крепче стали. Отбрось все сомнения. Ты ведь сможешь прожить эти десять дней на грани смерти?

Парень вздохнул, страх и боль отступили, оставив только твердую решимость.

- Я согласен!