Утерянные победы

Внутренне я не мог оспаривать справедливость критики маршала по адресу немецкого Главного командования. Я ответил ему, что перешлю его письмо Гитлеру, так как я еще не принимал участия в этих событиях и не могу определить свою позицию по отношению к выраженной в письме критике, направленной в адрес Гитлера. Во всяком случае, Гитлеру не может повредить, если он прочтет эту неприкрашенную критику своего самого лояльного союзника. К тому же письмо касалось еще и политического вопроса, а именно, отношений доверия между обоими союзниками. Маршал Антонеску в своем письме упоминал о том, что его смертельный враг, вождь румынской «Железной гвардии», с помощью Гиммлера скрылся от него и его, так сказать, «на всякий случай», держат в Германии. «Железная гвардия», радикальная политическая организация, в свое время предприняла путч против режима Антонеску. Вначале ей удалось окружить резиденцию маршала. В конце концов, он сумел подавить этот путч, однако руководитель «Железной гвардии» бежал за границу. Было понятно, что теперь Антонеску воспринимал как нелояльность то, что Гиммлер держал этого человека под своей защитой. Несомненно, эти коварные действия были мало пригодны для того, чтобы укрепить наши союзнические отношения.

Впрочем, непосредственным поводом для письма Антонеску ко мне была жалоба на то, что немецкие учреждения, а также отдельные офицеры и солдаты повинны в оскорбительных высказываниях и действиях против румын. Хотя такие происшествия были вполне понятны в связи с последними событиями и неудачами многих румынских частей, я, разумеется, сразу же принял решительные меры. Подобные действия могли только повредить общему делу, как бы ни хотелось понять бешенство немецких солдат, которые видели себя попавшими в беду по вине их соседей.

Я уже раньше говорил о том, что можно и чего нельзя было по положению вещей ожидать от румынских войск. Они все-таки еще оставались нашими лучшими союзниками и, в рамках своих возможностей, на многих участках храбро сражались.

26 ноября мы прибыли к месту расквартирования своего штаба в Новочеркасск. В качестве единственной караульной команды в нашем распоряжении был добровольный казачий отряд, который явно рассматривал караульную службу перед нашим служебным зданием как особую честь. Так как в ту же ночь были готовы важнейшие линии связи, 27 ноября утром мы смогли принять на себя командование группой армий «Дон».

Стоявшая перед нами задача была двоякого характера. Первое, о чем шла речь, было освобождение к спасение 6 армии. Это была самая неотложная задача не только с точки зрения человечности. Она была, прежде всего, самой существенной также и с оперативной точки зрения, так как едва ли можно было предположить, что без сохранения сил 6 армии может быть восстановлено положение на южном крыле Восточного фронта, а, следовательно, и на востоке вообще.

Второе, что нельзя было наряду с этим терять из поля зрения, была существовавшая уже теперь опасность уничтожения всего южного крыла Восточного фронта. Такой результат, очевидно, решил бы исход борьбы на востоке и повлек бы за собой проигрыш войны. Если бы русским удалось прорвать тончайший, первоначально состоявший в основном из остатков румынских соединений, немецких обозов и боевых групп{58} заслон, который (помимо так называемой «крепости» Сталинград) составлял единственное охранение всего оперативного района между тылом группы армий «А» и еще находившимся в наших руках фронтом, тянувшимся по Дону, то не только 6 армии было бы уже не на что надеяться. Положение группы армий «А» тогда также должно было стать более чем критическим.

Заслугой командующего 4 танковой армией генерал-полковника Гота и назначенного начальником штаба 3 румынской армии полковника Генерального Штаба Венка было то, что вообще удалось в критические дни конца ноября закрыть этим заслоном гигантскую брешь, образовавшуюся между 6 армией, группой армий «А» и Доном, что не дало русскому командованию возможности немедленно использовать создавшееся положение. Если бы противник тогда продвинул подвижную армию до нижнего течения Дона и Ростова, для чего он, несомненно, располагал силами, то наряду с потерей 6 армии создалась бы возможность потери также и группы армий «А».