Утерянные победы Красной Армии

Успешно проведенные мероприятия по введению противника в заблуждение открывали перед советским командованием дополнительные оперативные перспективы. При проведении наступательной операции с лютежского плацдарма была достигнута полная внезапность. А вот дальше все пошло наперекосяк: войска 1-го Украинского фронта растеклись по разным, не связанным друг с другом направлениям, распылили силы и тем самым свели на нет свое преимущество над врагом в живой силе и технике. В результате у немцев появилась возможность сманеврировать своими небольшими силами. Более того, они перехватили инициативу и в середине декабря отбили у русских Киев. Причем советское командование вполне могло избежать подобного развития ситуации, не выпустить инициативу из рук и путем правильного использования открывшихся перспектив разгромить главные силы группы армий «Юг».

Итак, в начале ноября 1943 года советская ударная группировка совершила глубокий прорыв с лютежского плацдарма. При этом основные силы противника находились на другом направлении. Они были придвинуты к букринскому плацдарму и втянулись в бои с 27-й и 40-й армиями. А тем временем 3-я гвардейская танковая и 60-я армии уже продвинулись на 60–70 километров к западу. Тем самым они создавали угрозу выхода во фланг и тыл главной группировке Манштейна. Кстати, немецкий командующий ясно видел эту угрозу: «Силы противника, продвигавшиеся на запад, до тех пор не могли добиться решающего успеха, пока им не удалось бы повернуть на юг для глубокого охвата группы армий. Задача двух отброшенных на запад корпусов состояла в том, чтобы не дать им возможности совершить этот маневр, пока группа армий не подтянет подкрепления»[155].

Здесь уместно задать вопрос: каким образом два изрядно потрепанных армейских корпуса немцев, причем отступавших по расходящимся направлениям, могли не дать возможности двум советским армиям, одна из которых танковая, совершить глубокий охват группы армий «Юг»? Это могло произойти только в одном случае — если советское командование не преследовало такой цели. Вместо решительного разгрома войск противника в советских штабах нацелились на овладение Житомиром, а кроме него — Коростенем, Фастовым и другими крупными населенными пунктами.

Между тем принятие решения повернуть всю ударную группировку на юг вместо дальнейшего продвижения в сторону Житомира коренным образом меняло бы обстановку. Вытеснение на запад 7-го, 13-го и 49-го немецких армейских корпусов решающего значения не имело. Рыбалко и Черняховский могли выделить для их преследования по одному из своих корпусов и далее всеми силами обрушиться на тылы основной немецкой группировки. Создать для Манштейна роскошный котел. Зажать в кольце до пятнадцати немецких дивизий, в основном танковых и моторизованных. Их разгром означал бы конец группы армий «Юг». В немецком фронте появилась бы огромная брешь, которую нечем было закрывать. При этом создавались условия для еще большего проникновения в глубину обороны противника, для выхода во фланг группы армий «Центр». Но даже если какой-то части войск Манштейна и удалось бы вырваться из кольца, то создать новый фронт они смогли бы никак не меньше, чем в 300–400 километрах к западу. Что опять-таки создавало опасность флангового удара для немецких войск в Белоруссии.

Однако советское командование предпочло иной путь. Пока им наносились удары в разных направлениях, немцы стягивали силы в район Житомира. А ведь удар 3-й гвардейской танковой армии на юг вообще мог бы исключить такую возможность. Манштейн писал, что ему суждено было пережить много тревожных дней, пока к середине ноября не удалось перебросить танковые дивизии под Житомир. Стало быть, Рыбалко и Черняховский имели достаточно времени для того, чтобы упредить противника и сорвать намечаемое им контрнаступление.

Выбор не ограничивался только ударом на юг. Судя по воспоминаниям В.М. Жагала, советская разведка заблаговременно вскрыла осуществлявшуюся противником перегруппировку. И осуществлялась она за счет ослабления других направлений. Следовательно, открывалась возможность устроить немцам ловушк^у путем повторения фокуса с лютежским плацдармом.

Манштейн вспоминал: «Для дальнейшего усиления 4-й танковой армии группа армий передала ей из состава 8-й армии еще 2 танковые [3 и 10]. и 2 мотодивизии[156]., а также 10-ю и 8-ю пехотные дивизии. Было ясно, что тем самым мы выше всякой меры ослабляем 8-ю армию, но группа армий была в тот момент вынуждена значительно ослабить менее важные участки фронта и передать их силы на решающий участок»[157]. Но это было ясно не только Манштейну. Разведка 1-го Украинского фронта засекла перемещения войск противника, и их картина стала ясна для советского командования. Удачный опыт скрытной переброски целых танковых армий на значительные расстояния имелся. Оставалось только им воспользоваться.