Утерянные победы. Воспоминания генерал-фельдмаршала вермахта

С другой стороны, Гальдер был начальником германского, а потом и гитлеровского Генерального штаба, после того как Гитлер принял командование сухопутными силами. Быть может, политическому деятелю и пристало играть двойственную роль ответственного советника и заговорщика, но солдаты обычно не годятся для подобных дел. Прежде всего, по немецким традициям немыслимо, чтобы начальник Генштаба не состоял в доверительных отношениях со своим командующим. Даже если, в свете действий Гитлера, допустить, что начальнику Генштаба позволительно подготавливать свержение главы государства и Верховного главнокомандующего в мирное время, то во время войны двойственная роль начальника Генштаба и заговорщика неизбежно создавала неразрешимую дилемму. В качестве начальника Генштаба Гальдер должен был все силы отдавать на победу армии, за руководство которой он нес ответственность вместе с другими лицами, то есть работать над успешным осуществлением военных операций его командующего. Однако во второй своей роли он не мог желать этой победы. Нет ни малейшего сомнения, что, когда Гальдер встал перед этим трудным выбором, он предпочел исполнить воинский долг и сделал все, что было в его силах, чтобы верно послужить германской армии в ее нелегкой борьбе. В то же время его другая роль требовала, чтобы он любой ценой оставался на своем посту, с тем чтобы, как он надеялся, когда-нибудь получить возможность свергнуть Гитлера. Но для этого он вынужден был покориться решениям последнего в том, что касалось ведения войны, даже если не был с ними согласен. Прежде всего, он оставался на своем посту потому, что надеялся таким способом, как никаким другим, защитить армию от последствий военных ошибок Гитлера. Но за это ему пришлось расплатиться выполнением приказов, с которыми по военным убеждениям он не мог согласиться. Это противоречие не могло не истощить его внутренние ресурсы и в конце концов привело его к провалу. Ясно одно: генерал-полковник Гальдер так долго держался за свою должность начальника Генерального штаба не в своих личных интересах, а ради того, что стояло на карте.

Я попытался набросать портреты двух человек, при которых осенью 1939 года достиг своей кульминации процесс, который можно назвать только упадком ОКХ. Из сказанного мною ясно, почему оба этих, бесспорно, блестящих офицера не годились в соперники такому человеку, как Гитлер. Наряду с этим то, что низведение ОКХ до роли чисто исполнительного органа фактически произошло после его триумфов в Польше, также было вызвано расхождениями во взглядах Гитлера и ОКХ на дальнейшее ведение войны.

До и сразу после начала войны Германия, что вполне естественно, готовилась к обороне на западе. Кто бы мог предвидеть, что западные державы так постыдно бросят Польшу на произвол судьбы, после того как дали ей гарантии помощи? Их слабое наступление вдоль Саара на передовую полосу линии Зигфрида, после чего они тут же отошли на территорию Франции, нельзя было посчитать даже подготовкой для какого-либо крупного наступления в дальнейшем.

Пока были основания ждать этого наступления, оставалось только выжидать, удастся ли остановить его на линии Зигфрида или – в случае, если бы оно велось в направлении Рура через Люксембург и Бельгию, – нанести контрудар, как только из Польши освободятся необходимые силы. Однако бездействие западных держав создало совершенно иную ситуацию. Даже если учесть французские методы ведения войны и время, необходимое британцам для начала действий, нельзя было ожидать, что после разгрома Польши и освобождения всей германской армии для Западного фронта западные державы перейдут в наступление в ближайшем будущем. Судьба Польши решилась не позднее 18 сентября, когда закончился бой на Бзуре. Значит, не позже этого срока Гитлер и командующий сухопутными силами должны были обменяться мнениями по поводу ведения дальнейших действий на западе. И все же, судя по опубликованным к настоящему моменту книгам (особенно книгам генерала фон Лоссберга, в то время начальника оперативного управления ОКВ, и министерского советника Грейнера, ведавшего журналом боевых действий ОКХ), такого обмена не произошло.

Можно предположить, что реакция на блестящие военные успехи в Польше и неожиданное бездействие западных держав категорически разнилась у Гитлера и руководителей ОКХ. То, что англо-французские силы не предприняли наступления, Гитлер явно истолковал как признак слабости, позволяющей ему в свою очередь занять наступательную позицию на западе. К тому же польские события убедили его в том, что отныне для германской армии нет невыполнимых задач. Как станет понятно ниже, ОКХ отнюдь не разделяло этих взглядов. С другой стороны, позиция западных держав позволяла сделать вывод, что они вступили в войну только ради сохранения лица и потому с ними возможно договориться. Кроме того, генерал Гальдер, возможно, питал надежду подготовить почву для такой договоренности устранением Гитлера, и, следовательно, германское наступление на западе в тот момент было совершенно ни к чему.