Утерянные победы. Воспоминания генерал-фельдмаршала вермахта

Как выяснилось позднее, во время кампании в России, Гитлер обладал определенным инстинктом при решении оперативных вопросов, но ему не хватало тщательной подготовки военачальника, которая позволяет идти на большой риск в ходе операции, ибо он знает, что риск оправдан. Так и в данном случае Гитлер сделал выбор в пользу безопасных действий по прикрытию, а не смелого решения, предложенного группой армий «А». Ему повезло, поскольку командование противника не рискнуло перейти в крупномасштабное контрнаступление, хотя фактически оно могло сосредоточить около пятидесяти дивизий по обе стороны Мааса – а возможно, до самого Мозеля, – даже если бы для этого пришлось временно оставить территорию Голландии и Бельгии, за исключением укрепленных районов.

Итак, после завершения первой фазы немецкого наступления оба противника снова оказались лицом друг к другу на сплошном фронте вдоль линии Мажино до Кариньяна и далее вдоль Эны и нижней Соммы. Ближайшей задачей немецких войск было снова прорвать этот фронт. То, что вторая фаза немецкого наступления в такой короткий срок привела к полной капитуляции врага, главным образом объясняется тем, что он не смог, после своих потерь в Северной Бельгии, заполнить весь свой фронт от швейцарской границы до моря. Другая причина состояла в том, что боевой дух французской армии уже находился в упадке – не говоря уже о том, что противник не обладал танковыми войсками, сравнимыми по боевым качествам с немецкими соединениями. Если бы главнокомандующий союзными войсками действовал так, как ожидал от него штаб группы армий «А», он принял бы решение о крупномасштабном наступлении по обе стороны Мааса. Однако, согласно плану группы армий «А», наступление было бы разбито еще на подходе. Если бы при одновременном окружении противника в Северной Бельгии группа армий «Б» нанесла удар через нижнюю Сомму с целью окружения остатков французских сил по образцу плана Шлифена, мы закончили бы сражение за линией Мажино с перевернутыми фронтами.

Ввиду того, что, не считая британской эвакуации из Дюнкерка, мы одержали блестящую победу на Французском театре военных действий, вышеизложенные соображения могут показаться излишними. Возможно, они нужны хотя бы для того, чтобы показать, что и при более энергичных и целесообразных действиях врага «новый» план все же привел бы кампанию к победному концу – даже с учетом возможных критических моментов между Маасом и Мозелем на первом этапе операции.

6. Командующий 38-м армейским корпусом

Сторонний наблюдатель

Роль, которую мне предстояло сыграть в осуществлении наступления на западе, была настолько незначительна, что в этих воспоминаниях можно было бы о ней и не упоминать.

Я делаю это, прежде всего затем, чтобы отдать долг благодарности отваге и выдающимся подвигам войск, служивших под моим началом. Другая причина в том, что действия 38-го корпуса после успешного прорыва немецких сил на Сомме послужат иллюстрацией преследования, которое продолжалось через Сену до самой Луары и не давало противнику ни минуты передышки вплоть до его окончательного разгрома.

В те месяцы, когда другие разрабатывали планы, за которые я боролся, передо мной стояла скромная задача наблюдать за тем, как формируется штаб моего корпуса и вспомогательный полк связи в Штеттине. Время от времени я получал указание проинспектировать процесс формирования новых дивизий в Померании и Познани.

10 мая 1940 года в Лигнице, куда я ненадолго приехал, по радио узнал о начале немецкого наступления. Излишне говорить, что в несколько следующих дней все мои пожелания и пламенные надежды были с нашими войсками, наступавшими через Арденны. Сумеют ли они пройти через Люксембург и прорвать бельгийскую оборону по обе стороны от Бастони, прежде чем туда подойдут крупные французские силы? Удастся ли сохранить наступательный порыв танков в ходе переправы через Маас у Седана и создания основы для окружения северного фланга противника?

Читателю нетрудно понять, что я не чувствовал особой признательности к инстанции, отправившей меня в глубокий тыл в то самое время, когда на западе начал осуществляться план, за который я так долго и упорно боролся.