Утерянный Горизонт

Кануэй улыбнулся. "Что ж, согласитесь, работу свою она выполнила неплохо. Но я все равно не могу представить, чтобы в каждом случае вы надеялись только на нее. Как насчет тех исследовательских экспедиций, которые попали сюда? Оставался ли открытым проход когда им хотелось уйти?"

Теперь улыбался Чанг. "Особые обстоятельства, мой дорогой господин, временами требуют особого внимания."

"Великолепно. То есть, шанс бегства предоставляется только тогда, когда клюнувший на него остается в дураках? Однако, я не верю чтобы даже тогда не было ни единой души кто бы не попытался."

"Пытались, несколько раз, но, как правило, после единственной ночи на плато беглецы были рады возвращению."

"Без укрытия и соответствующей одежды? Теперь понятно отчего ваши мягкие методы обладают эффективностью суровых. Но как насчет выпавших из правил, тех, кто не вернулся?"

"Вы сами ответили на вопрос," сказал Чанг. "Они не вернулись." Но тут же он поспешил добавить: "Конечно, число этих несчастных, поверьте мне, совсем невелико, однако, я смею надеяться, что товарищ Ваш не в такой спешке чтобы стремиться его увеличить."

Полного успокоения эти ответы Кануэйю не принесли, и будущее Мэллинсона продолжало его беспокоить. Ему так хотелось чтобы юноша мог вернуться мирным путем, что, по сути, не было бы беспрецендентным, из-за недавнего случая с Талу, тем летчиком. Чанг допускал, что власти были всесильны сделать все, что посчитают мудрым. "Но должны ли мы быть настолько мудры, мой дорогой господин, чтобы полностью доверить наше будущее чувству благодарности Вашего друга?"

Кануэй понимал насколько уместен был этот вопрос, ибо взгляды Мэллинсона не оставляли почти никаких сомнений в том, чем он займется по возвращению в Индию -- любимая тема юноши, которую развивал он довольно часто.

Но проза мирского постепенно выталкивалась всеохватывающим миром Шангри-Ла. Кроме размышлений о Мэллинсоне, ничто не волновало спокойного счастья Кануэйя; медленно раскрывающаяся ткань нового окружения продолжала удивлять его своим запутанным рисунком, странно совпадающим с его собственными нуждами и вкусами.

Однажды он сказал Чангу: "Интересно, каким образом любовь входит в ваши расписанные жизненные порядки? Наверное, время от времени возникает близость между теми людьми, кто попадет сюда?"

"Весьма часто," ответил Чанг широко улыбаясь. "Ламы, конечно, невосприимчивы, да и большая половина тех, кто достиг зрелого возраста, но до этого мы мало отличаемся от обычных людей, разве что, на мой взгляд, претендуем на более умеренное поведение. Господин Кануэй, уверяю Вас, гостеприимство Шангри-Ла понимающего рода. Ваш товарищ господин Барнард уже сумел этим воспользоваться."

Кануэй снова заулыбался и сухо ответил: "Спасибо. В том, что он сумел, сомнений у меня нет, но мои собственные склонности не совсем -- в настоящий момент -- утвердительны. Меня больше интересовал эмоциональный нежели физический аспект."

"Вы с легкостью можете отделить один от другого? Можно ли предположить Вашу влюбленность в Ло-Тзен?"

Кануэй в какой --то мере был взят врасплох, однако понадеялся, что не подал виду. "Отчего Вы спросили?"

"Оттого, мой дорогой господин, что это было бы для Вас так естественно -- конечно, ни на миг не забывая об умеренности. Ни каплей страсти Ло-Тзен не наделила бы Вас -- да врядли бы Вы и ожидали этого -- однако, могу уверить, в целом, это было бы очень приятное увлечение. У меня есть некоторое право для подобных утверждений, так как будучи намного моложе, я сам был влюблен в нее."

"В самом деле? И тогда она отвечала взаимностью?"

"Только лишь самой прекрасной формой понимания оказанного мною внимания, и дружбой, которая с годами становилась все более ценной."

"Другими словами, взаимности не было?"

"Если Вам так угодно." И немного сентециозно Чанг добавил: "Она всегда неделяла своих поклонников мгновением насыщения, который и есть достижение абсолюта."

Кануэй рассмеялся. "Все это замечательно в Вашем, да, наверное, и в моем случаях -- но как насчет горячих юных парней вроде Мэллинсона?"

"Мой дорогой господин, это был бы наилучшим возможным вариантом из того, что могло бы произойти! Уверяю Вас, не в первый раз Ло-Тзен утешила бы скорбного изгнанника, после печальной вести, что дороги назад не существует."

"Утешила?"

"Именно так, однако понимайте правильно мое употребление этого слова. Ло-Тзен не раздаривает ласок, кроме разве того прикосновения, что охватывает сердце от одного ее присутствия. Что говорит Ваш Шекспир о Клеопатре? -'Она поражает голодом там, где больше всего насыщает.' Без сомнения, популярный тип среди страстью движимых рас, однако в Шангри-Ла такая женщина, уверяю Вас, была бы совершенно неуместна. Если Вы позволите некоторую поправку в цитату, я скажу, что Ло-Тзен удовлетворяет голод там, где меньше всего насыщяет. Более утонченное и длительное достижение."

"И я предполагаю, то, в котором она очень искусна?"