Утес чайки

– Что я скажу врачу? Что на меня напали? Он позвонит в полицию, и они захотят знать, кто, где и что… Это в нашей-то ситуации?

– Но все плохо кончится, если рану не лечить…

– Да что ты говоришь!

Если я что и ненавижу в Брендане, так это его вечное нытье. Дай ему волю, будет всю дорогу причитать, что станется с моей раной. И не предложит ничего путного. Нет, так не годится. Мне нужно подбадривать себя, а не наоборот. Не стоит поддерживать с ним эту тему.

Так или иначе, Брендану я обязана знакомством с Мэнди Аллард. Он подобрал ее на улице в тот день, когда всего-то должен был забрать мою машину из ремонта. Мэнди шла по улице и выглядела настолько жалко, что он не мог не взять ее с собой. Она прожила у него неделю, прежде чем он позвонил мне. Идеальный вариант. Как будто создана для меня. К сожалению, он даже позвонить не смог по-человечески. Мэнди подслушала и тут же убежала. Бог знает, что она подумала. Что он сообщил о ней в полицию, департамент по делам молодежи, дом ребенка, публичный дом или куда там еще… Позже Брендан сказал в полиции, что звонил маме. И она, как всегда, его прикрыла.

Так или иначе, Мэнди ушла.

То, что я несколько дней спустя увидела ее на улице, было чистой случайностью. Как ни странно, я сразу поняла, что это и есть та девушка, о которой говорил Брендан. Помимо того, что она подходила под его описание, в ней чувствовалось что-то… в общем, я не сомневалась. Было очевидно, что с тех пор она околачивалась в этом квартале. Брендан говорил, она сбежала из дома, куда ни за что на свете не хотела возвращаться. Наконец, по тому, как она двигалась, я заметила, что у нее повреждена рука. В общем, это была она.

Но восторг Брендана остался мне непонятен. Мэнди выглядела слишком жалко. Слишком потерянно. Она совсем не походила на Ханну.

Металлическое кольцо в стене ее почти не беспокоило – для этого она была слишком измотана. Я надела ей на руку «браслет», после чего Мэнди проснулась, и тут начался настоящий ад. Я все ждала, когда она успокоится, чтобы я могла освободить ее. Но все становилось только хуже.

– Зачем ты поехала к ней? – спрашивает Брендан.

В его голосе тихий, ноющий упрек. Как я посмела поехать к ней, не поставив его в известность? Я ненавижу быть зависимой от кого-то, но Брендан иначе представляет себе наше сотрудничество.

– Я же объясняла тебе, что хотела прекратить ее мучения.

Вижу, как он сглатывает. Видимо, пытается представить себе, как бы выглядело это «прекратить».

Сама не знаю, можно ли назвать милосердием то, что привело меня сегодня в «Утес чайки». Хотела ли я убить Мэнди, чтобы смыть с нее ее вину? Я взяла шарф, который сейчас ношу на руке как повязку. Я собиралась набросить его ей на шею, и… Смогла бы я это сделать? Трудно сказать. Может быть, меня просто тянуло к Мэнди. Я хотела ее видеть. Я знала, что она слаба, а значит, можно будет все спокойно обсудить. Остальные в конце концов просто меня разозлили. Их пустые тоскливые глаза… я просто теряла к ним интерес. Но не к Мэнди. Я была очарована ею. И это не прошло даже после того, как я израсходовала огромную упаковку марлевых тампонов, чтобы унять кровь из нанесенной Мэнди раны.

Моя рука тоже пострадала, но не так, как лицо. Я должна бы ненавидеть Мэнди. И я ее ненавижу, но не могу не восхищаться ее смелостью и неукротимостью. Я не хочу обсуждать с Бренданом эти свои чувства к Мэнди. Все равно он не поймет.

– Тебе повезло, что сегодня я приехала к ней, – говорю я. – Иначе Мэнди напала бы на тебя и журналистку, и это ты ходил бы с порезами на лице.

Убеждена, что так оно и было бы. Мэнди напала бы и на двух человек, и на трех, и на пятерых.

Мне не хватило пары секунд, чтобы разобраться в том, что я вижу. Холодная вонючая комната. Высокие потолки. Я была уверена, что найду Мэнди под одеялом. То, что она укуталась так, что даже кончик носа не торчал наружу, казалось естественным с учетом стоявшего в комнате холода. Но что-то меня беспокоило, что-то было не так в открывшейся моим глазами картине. И в тот момент, когда я сообразила, что все дело в цепочке с пустым «браслетом», я уловила краем глаза движение за моей спиной и не успела отойти, как что-то ударило мне в лицо, и все заволокла страшная режущая боль. Я закричала, захлебываясь кровью. Потом то же с рукой, и ключи от машины, которые я держала, полетели на пол. Я подумала, что так, наверное, бывает, когда на тебя нападет леопард или другая большая кошка, вонзает когти и зубы в твою плоть. Потом я увидела Мэнди – скелет, обтянутый желтой кожей, с каким-то оружием в руке.

В голове пронеслось: «Откуда она это взяла?», как будто это действительно имело значение в тот момент, когда я, выставив одну руку перед лицом, отбивалась другой от бушующей передо мной дикой ярости.