Утёс забвения

– Не ударю… – поникли плечи, вздохнув, опустился на лавку младший брат. Нет, он не боялся драки, стычки с братом по пять раз на дню происходят, его тяготила сама их непримиримая вражда. Хотелось всё-всё в жизни изменить. Не получалось. Не воротишь больше маменьку, оборвавшую собственную жизнь, да и прав в чём-то брат, не ласковой она была, холодной. Что дети родные, что челядь дворовая – всё ей едино. Голос её, ровный и тихий для всех звучал одинаково. Ни тепла в нём не было, ни радости, одна печаль, в душе навек поселившаяся.

– Охолони! – отвесила подзатыльник Владу нянька. – Сядь, малец неразумный, да старого человека послушай.

Только она позволяла себе подобные вольности по отношению к графским сыновьям, она, вырастившая их, выпеставшая. И недаром в поисках тепла мальчишки до сих пор в её крохотную избушку бегут, отогреваются здесь, оттаивают. Когда совсем невмоготу жизнь в отчем доме становится, то старший – Владислав прибегает, то младший – Ярик, то оба сразу наведываются. Такое после крупных стычек бывает. Как расквасят носы друг другу в кровавую юшку, так к ней, от батюшкиных расспросов скрываться. Не одобряет отец подобные посиделки, но перечить няньке не смеет, благодарен ей, за то, что сынков его без ласки не оставила, вместо бабушки им была.

Сейчас иначе всё. Весь год мальчики в городе живут, учатся, постигают премудрости в лицее, а летом, вырвавшись на волю, избавляются разом от надоевшей строгой одежды, от тесной обуви, становятся от простолюдинов неотличимыми, и только властные прямые взгляды выдают благородное происхождение. И этого не одобряет батюшка, негоже графским сыновьям босыми бегать, да не указ он им, противятся неслухи…

Не след был дочку мельникову в жёны брать, деток общих рожать, да любовь сердце захолонула, противиться ей мочи не было. Ну а помесь так помесью и останется, порода уже не та, чувствуется в мальчиках кровь простецкая, портит их.

Владислав покорно сел на лавку, поджав под себя ногу, приготовился слушать, а нянька не спешила, нарезала каравай крупными ломтями, протянула обоим мальчикам по ломтю, горбушку – лакомый кусочек, себе оставила. Иначе не выходило, снова подерутся мальчишки, ежели одного кого выделит. А с обоих краёв сразу отрезать не годится, ну как обидится доброе тесто, не поднимется в другой раз.