Утешение для изгнанника

— Нет, сеньор, — сказала Роза, указывая на женщину, которую он держал. — Эта женщина не Бернада. Ее зовут Беатриу. Бог мне свидетель, это Беатриу.

— Ерунда, — сказал сержант. — Это Бернада. Я не спускал с нее глаз с тех пор, как она появилась здесь, и она всегда была Бернадой.

— Я знаю ее с раннего детства, — сказала Роза. — Это Беатриу.

— Тогда кто эта? — спросил сержант.

— Эта? — переспросил Роже Бернард, возвращаясь в гостиную. — Хустина, наша никчемная служанка. И могу засвидетельствовать, сержант, что в этой квартире нет больше ни единого человека, мужчины, женщины или ребенка.

Внезапно сержант поднял руку, требуя тишины. Послышался топот сапог по лестнице, затем веселый голос:

— Мама, я вернулся. Можешь забыть все, что делаешь. У меня новый замысел — он сулит большой куш…

Войдя, мужчина умолк.

— Можно узнать, кто вы? — спросил сержант.

— Гильем де Бельвианес. Я просто зашел за гороскопом. Гороскоп готов? — спросил он с невинным видом.

— Я отчетливо слышал, как вы назвали эту женщину «мама», сеньор Гильем. Вы уверены, что просто зашли за гороскопом?

— Я называю женщин старше определенного возраста «мать», а вы?

— Иногда. Только не называю их «мамой». Пойдемте, пусть с этим разберется епископ.

Но когда сержант передал Беатриу Сибилле с Розой, чтобы подойти к заднему окну и позвать Габриэля, она внезапно вырвалась у них и вихрем понеслась вниз по лестнице. Случайные свидетели говорили, что она пробежала мимо них, как мальчишка, и помчалась по дороге к мосту. Выбежав на середину, бросилась через перила, прямо в толстых юбках, фартуке, накидке и прочем. Все говорили, что даже если она умела плавать, то не смогла бы спастись. Вода поглотила ее, а течение вынесло на песчаный берег два дня спустя.

— Как она могла утонуть в реке? — спросила Сибилла, когда в дом сеньора Понса пришла весть, что тело Беатриу найдено. — Там не так уже глубоко.

— Тонули и другие, — ответил Пау. — Они впадают в панику, а весной — и даже в июне — вода еще очень холодная. Беатриу погрузилась в самом глубоком месте, а уровень воды в реке в этом году высокий.

— Я бы не утонула там, — сказала Сибилла.

— Нет — я в этом уверен, — сказал Пау восхищенным тоном. — Но как она у вас вырвалась? Казалось бы, вдвоем, — добавил он, указав подбородком на Розу, — вы могли ее удержать.

— Она была очень сильной, — признала Сибилла. — Но дело не в этом. Роза, ты выпустила ее, так ведь?

— В это не было ничего дурного, — ответила Роза, стоявшая у кухонной двери. — Я знала, что она сделает.

— Откуда, Роза? — спросил Пау.

— Потому что она любила болтать, — раздраженно ответила Роза. — Особенно о том, как были глупы люди, шедшие на костер, когда им нужно было только убежать.

— Но она не убежала.

— Беатриу была не такой умной, как мнила себя. Она говорила, что нужно просто броситься в реку с сильным течением, и пусть оно унесет тебя подальше, потом выбраться на берег, и все сочтут, что ты утонула. И что она ни за что не пойдет на костер, так как знает, каково гореть заживо. Она это видела.

— Не пойдет на костер?

— Ее осудили бы за колдовство, и хотя сейчас обычно казнят через повешение, она боялась, что могут вернуться к сожжению.

— Значит, с твоей стороны это была чистой воды доброта, — сказала Сибилла.

— Доброта! — возмущенно произнесла Роза. — Это не было добротой. В голове у нее было множество историй, а душа ее была исполнена злобы. Беатриу хотела смерти всем вам, сеньора. Сдуру. Она не понимала закона, не понимала, что существует разница между законным ребенком и парой побочных. Знаете, она всегда считала, что получит ту собственность, если никого из вас не останется в живых. Сын знал закон, но не мог ей ничего втолковать.

— Ты имеешь в виду Гильема, — сказал Пау.

— Других сыновей у нее не было, — сказала Роза.

А в епископском дворце Беренгер наблюдал, как Исаак массирует мучившее его колено.

— Их будут судить завтра, — сказал он. — Судьи только дожидались, когда старуху выловят из реки.

— Приговорят к виселице?

— Скорее всего. Во всяком случае, женщину. Но вот что самое поразительное, — заговорил епископ. — Они сходятся только в том, что Беатриу, которую мы знали как Бернаду, была их матерью, а Арнауд, отец Раймона, отцом. Сестра, Хустина, говорит, это была идея ее матери, чтобы она работала у Раймона с Мартой, и что, когда Раймон заболел, мать готовила для него лекарства. Она всегда была известна своими травяными лекарствами и для людей, и для животных.

— И подкупила кухонную служанку, чтобы та уехала домой?

— К этому ее толкнула мать. Таким образом Хустина получала доступ на кухню и могла готовить успокаивающие, целебные блюда для единокровного брата Раймона. Она утверждает, что ни в коем случае не причинила бы ему вреда, потому что очень его уважала. По ее словам, у матери было много хитроумных идей.

— А Гильем? — спросил Исаак.