Утешение для изгнанника

— До меня доходило много странных слухов, — ответил Гильем, — которые не хотелось бы повторять, поскольку не сомневаюсь, что они правдивы.

— Вы надолго в Жирону? — спросил Раймон.

— Я еще не решил, — ответил Гильем. — Меня сейчас мало что влечет на север от Пиренеев, хотя со временем это путешествие наверняка придется совершить.

И с веселой улыбкой подмигнул Роже Бернарду, тот отшатнулся.

— Предлагаю пообедать с нами, — сказал Раймон. — Это даст нам время привыкнуть к этой новой мысли. Я всегда считал, что родственников у меня нет. Мне говорили, они все скончались, когда я был ребенком. Вы для меня в некотором роде сюрприз.

5

На другое утро атмосфера в доме врача была очень мрачной, ее не оживил даже приход Ракели и Даниеля к раннему завтраку.

— Юсуф, я буду скучать по тебе, — сказала Ракель. — Я уже выучила буквы и много слов твоего языка, а теперь, без тебя, забуду их.

— Ракель, — мягко сказал ее отец. — Не делай поездку Юсуфа домой более тяжелой. Он повидает родных и, уверен, вернется. Не забудет нас. А если будешь плакать за завтраком, он не сможет есть, а я рассержусь.

— Я не плачу, папа, — сказала Ракель, утирая рукавом несколько слезинок. — Жаль, что не могу поехать в Гранаду, — обратилась она к мальчику. — Говорят, это город неописуемой красоты.

— Я помню только двор, — сказал Юсуф. — И небо. И мать, расчесывающую волосы у фонтана. Боюсь, что когда приеду, мать будет мертва, — понизил он голос до шепота. — Боюсь в глубине души. Если она умерла, я не хочу знать этого.

— По крайней мере у тебя есть сестра, — сказала Ракель. — Ты говорил о ней. Разве она не хочет тебя увидеть? Думаешь, она не скучала по тебе? Теперь доедай свой завтрак, а то Наоми заставит взять его с собой. Пока не узнает, что ты жив и здоров, она будет волноваться о тебе. Мама, — сказала она, стараясь перевести разговор на другую тему, — слышала ты о человеке, который приехал в город и якобы выглядит копией сеньора Раймона?

— Дольса что-то говорила о нем, — ответила Юдифь. — Она подозревает в этом человеке мошенника. Уверена, что он не так похож на Раймона, как говорят, и пользуется легким сходством.

— Нет, сеньора, — сказал Юсуф. — Я видел его. Этот человек очень похож на сеньора Раймона. На площади он отвел меня в сторону и задал о нем множество вопросов.

— Ты ответил на них? — спросил Исаак.

— Когда он спрашивал то, что мог узнать от любой служанки или кухонного прислужника, отвечал. По поводу других говорил, что не знаю. И все время, пока он говорил, сеньор Раймон сидел на скамье перед винной лавкой, побледневший и как будто больной, видимо, от жары. Но этот сеньор Гильем ни разу не посмотрел на него.

Не успел Юсуф договорить, как стук копыт и позвякивание сбруи за воротами подняли его на ноги. Он взял несколько плодов, кусок сыра и хлеба, завернул их в кусок ткани. Исаак тоже поднялся и подошел к мальчику. Что-то пробормотал ему на ухо. Юсуф поклонился, обнял его и сказал:

— Непременно, господин. До самой смерти. Спасибо и до свиданья.

Во двор вошел сержант епископской стражи Доминго.

— Сеньор Юсуф, готов к путешествию?

— Да, сержант. И никогда не подведу своего стража.

— Надеюсь. В конце концов и я, и капитан учили тебя владеть оружием. Бери свой узел, прощайся и поехали. Солнце вот-вот взойдет, и твоя кобыла ждет тебя.

— Папа, это несправедливо, — сказала Ракель. — Юсуф был здесь счастлив и многому у тебя научился.

— Дорогая моя дочь, — заговорил ее отец. — Все это так, но ты неправа. Городу требуется по меньшей мере еще один искусный врач. С начала чумы прошло семь лет; мы оправились от того опустошения, и население разрастается снова. Нам нужно еще одного врача. Иону можно обучить той работе, которой занимался Юсуф, что совершенно не подобало мальчику его сословной принадлежности. Юсуфу нужно было учиться занять надлежащее положение в его обществе. Его Величество был прав, настаивая, чтобы он изучал латынь и арабский, учился обходительности, фехтованию и верховой езде, а также стратегии и дипломатии. Но Юсуф не покинет нас совершенно, дорогая моя. В этом я уверен.

— Надеюсь, что да, папа. Может быть, эмир позволит ему вернуться.

— Может быть, — сказал Исаак. — Но если позволит, то как равному его преосвященству, не собирателю трав из этого дома. Теперь, если возьмешь перо, чернила и напишешь для меня письмо, я спрошу этого Амоса, сына Низима, почему он так долго не едет сюда из Монпелье.

ТРЕТИЙ СОН

Он сидит в большом зале, у камина, в котором пылает огонь. Его окружают друзья и добрые товарищи. Когда он поднимает свою чашу, кто-то бросает горящий факел; факел пролетает над сидящими, и внезапно пламя бушует повсюду. Посреди этого громадного пожара он видит свою мать. Она пробивается через толпу, простирая к нему руки. Пламя охватывает ее. Он поворачивает голову в поисках помощи и снова видит мать в другом конце зала, она стремится к нему и встречает только языки пламени. Он вертится из стороны в сторону, но куда бы ни смотрел, видит ее там, постоянно в опасности, постоянно гибнущей.

1

Вторник, 12 мая