Утешение для изгнанника

И действительно, в центре дома был относительно спокойный двор. Когда они сели, другие едоки им дружелюбно кивнули. Девочка принесла им две тарелки тушеной баранины с чечевицей, довольно большую ковригу хлеба и кувшин вина. Юсуф почувствовал, что поразительно голоден, и мысленно поаплодировал выбору Али места для остановки. Другие путники постепенно расходились к своим временным постелям, и вскоре Юсуф и Али остались с блюдом фруктов и остатками хлеба.

Мария вернулась и села рядом с Али. Он негромко обратился к ней по-арабски, и они какое-то время быстро и тихо разговаривали. Попытки следить за разговором на диалекте, очень отличном от изысканного придворного арабского, оказались непосильными для Юсуфа. Он огляделся и стал думать о других вещах. При взгляде на сидевших бок о бок хозяйку, Марию, и своего нового друга Али, ему пришло в голову, что, возможно, она обращается с ним, как с пропавшим сыном, потому что так оно и есть, и по какой-то причине они не узнают друг друга. Пока он носился с этой мыслью, Али обратился к нему, по-прежнему говоря по-арабски:

— Амири говорит, что тебе лучше всего будет направиться к Теруэлю, но сам город, пожалуй, лучше обогнуть.

— Амири?

— Или Мария, если предпочитаешь. Здесь ей лучше называться Марией.

На другое утро Юсуф проснулся рано. Он был один в комнатке, в которой спали они оба; Али определенно поднялся еще раньше. С мрачной мыслью, что обе лошади тоже могли рано покинуть гостиницу вместе с его новым другом, Юсуф одернул одежду и сбежал вниз. Мария была во дворе, наблюдала за тем, как его подметают, и помогала расставлять завтрак для тех, кто в самом деле провел ночь в ее гостинице.

— Позавтракаешь? — спросила она.

— Нужно сперва взглянуть на свою лошадь, — ответил он, направляясь к конюшне.

— Думаю, найдешь, что за ней хорошо поухаживали, — сказала Мария и вернулась к своим делам.

Возвратился Юсуф из конюшни с несколько застенчивым видом. Кобылка была на месте, вычищенная, с блестящей, мягкой сбруей. Сел, взял хлеба и фруктов.

— Должно быть, у вас очень хорошо обученный помощник конюха, — сказал он, предлагая таким образом мир.

— Пожалуй, — ответила Мария. — Только вот Али, к сожалению, узнал о неожиданном деле и был вынужден на рассвете уехать из города. Он очень жалел, что не смог проститься с тобой. Но тут есть группа торговцев, едущих в сторону Теруэля, они будут рады взять с собой такого симпатичного молодого человека, умеющего владеть мечом. Я не стала говорить им, что ты из Гранады и жил в Каталонии. Сказала, что ты кастилец.

— Далеко до Теруэля? — спросил Юсуф.

— Нет. Четыре-пять дней пути, — бодро ответила она. — Даже меньше, если поедешь вместе с этими господами. Только поспеши, они готовятся к отъезду.

И вот в субботу тринадцатого мая с недоеденным, завернутым в платок завтраком Юсуф выехал в Теруэль. Процессия, четверо стражников, восемь слуг, две телеги, нагруженных товарами и запряженных мулами, и четыре процветающего и подозрительного вида торговца, медленно тащилась в молчании. В первый день Юсуф пытался завязать разговоры с различными людьми в этой группе. Его робкие попытки вызвали многочисленные приподнимания бровей и очень мало слов.

— Откуда ты? — спросил один из стражников. — Явно не из этих мест.

— Нет, сеньор, — промямлил Юсуф. — С границы, — добавил он, ему казалось, что этот ответ можно истолковать как угодно.

— Говор у тебя, как у одного моего знакомого из Наварры, — сказал, немного подумав, стражник.

— Моя мать из Наварры, — сказал Юсуф.

— А отец?

— Он… — Юсуф стал лихорадочно думать. — Из Туделы.

Это был первый город на севере, пришедший ему на ум.

— Тогда все ясно, — сказал стражник и поехал дальше в молчании.

Дорога вилась по равнине милю за милей; они держались вдали от деревень, если и спали на обочине, поднимались с рассветом и ехали одним и тем же мерным шагом до тех пор, пока темнота не сгущалась настолько, что животные не видели, куда идут. Время от времени останавливались напоить животных и на час-другой в самое жаркое время дня поесть и поспать, но если не считать этого, двигались в молчании.

Юсуф не представлял, что это за места. Они ехали от равнин к холмам, от холмов к горам и долинам. Пересекли множество сухих русел и несколько речек, настолько глубоких, что их едва удавалось переезжать вброд. О своем продвижении говорили друг с другом вполголоса, краткими фразами, упоминали названия городов и деревушек, о которых он никогда не слышал, земель, принадлежавших владельцам, имена которых были известны ему из нечаянно услышанных в епископском дворце или при королевском дворе разговоров между дворянами, готовящими какой-то дипломатический маневр, или солдатами, говорящими о прежних сражениях и новых походах.

На третий день Юсуф услышал, что они значительно приблизились к Теруэлю. Было жарко, остановились они только под вечер. Дорога некоторое время была вьющейся, труднопроезжей; лошади и мулы заметно ослабли, люди выглядели недовольно.

— Остановимся здесь, — негромко сказал один из торговцев.