Утешение Философией

По образу сознанья Своего. Повелеваешь

Вести до крайнего предела совершенный мир сей

С частями безупречными совместно и желаешь

Еще, сплотились бы они в законченности полной,

Числом Ты связываешь элементы все. Ты хочешь,

Жестокий холод сочетался бы с огнем палящим,

А сухость бы соединялась с влагой, чтобы пламя

Чистейшее, стремящееся ввысь, не улетало

С земли, и чтоб сама не опустилась в недра тяжко.

Ты тройственную душу разделил природы, движет

Она в ней все, все члены и суставы в согласье

Всегда. Движение она соединила, на два круга

Извечно было что разделено, намереваясь

Вернуться в самое себя, свой разум окружая

И, сходно с ним, вращая и небес изображенье.

Создатель душ и низших всех существ, возносишь, Зодчий,

Блаженнейших из всех в зенит и населяешь мудро

Все небо колесницами легчайшими и землю,

И делаешь, чтоб смертные свободно обращались

К Тебе по благостным законам естества, и снова к свету

Они могли бы быть возвращены, о Устроитель!

Взываю я к Тебе, взойти в священную обитель

Позволь мне разумом, блаженство, Демиург, увидеть!

Всю тяжесть устрани земной громады!

Тьму и тучи Гнетущие, Строитель, разгони, явись в блистанье!

Покой благочестивых! И стезя! Тебя все видят!

В Тебе начало и конец всего, венец Ты жизни!

III.10. Поскольку ты уже видел, что представляют собой совершенные и несовершенные блага, я считаю теперь необходимым показать, в чем состоит совершенное счастье. При этом, как я полагаю, сначала должно быть установлено, может ли каким-либо образом благо, определение которого было дано ранее, содержаться в природном мире, чтобы нас не сбило с толку рассуждение, уводящее от истины.

Но нельзя отрицать, что существует некий источник всех благ. Всё, о чем говорится как о несовершенном, представляется таковым из-за недостатка совершенства. Так что, если в чем-то обнаруживается недостаток совершенства, то в нем имеется и доля совершенства. Ведь если убрать совершенство, станет совсем непонятно, откуда происходит то, что оказывается несовершенным. Ибо мир вещей берет начало не из ущербной и несовершенной природы, но, напротив, происходя от полного и совершенного, вырождается в нечто ущербное и лишенное собственной силы. Но мы показали немного выше, что в преходящем земном благе заключено какое-то несовершенное счастье; значит, не следует сомневаться, что существует счастье более прочное.— Это так,— согласился я.— А теперь ты должен хорошенько подумать, где его должно искать. То, что Бог — повелитель всего сущего — есть благо, является мнением, общим всем человеческим душам. Так как и нельзя представить себе ничего лучше Бога, можно ли усомниться, что тот, лучше кого нет ничего, является благом. Ведь разум с такой очевидностью свидетельствует. Что благо есть Бог, что именно в Нем заключено совершенное благо. Если бы это было не так, то Бог не мог бы быть повелителем всего сущего, ибо с необходимостью существовал бы некто, превосходящий [Его] и заключающий в себе совершенное благо, и он бы должен был предшествовать Богу и был бы более древним, ибо все совершенное, конечно, предшествует менее совершенному {120}. Вследствие этого необходимо избежать бесконечного аргумента и высказать утверждение, что высший Бог преисполнен совершенного блага. Но, как мы установили, совершенное благо есть истинное блаженство. Следовательно, обитель истинного блаженства должна находиться во Всевышнем.— Согласен и не могу тебе возразить.— Но прошу тебя,— сказала она,— убедись, насколько свято и незыблемо утверждение о том, что Бог преисполнен высшего блага.— Каким,— спросил я,— образом? — Ты колеблешься, не зная. То ли Отец всего сущего получил высшее благо, которого Он преисполнен, извне, то ли Он обладает им от природы. И вследствие этого ты как бы считаешь, что у обладающего [блаженством] Бога и блаженства, которым Он владеет,— разные субстанции. Но ведь если ты предположишь, что блаженство обретено Богом извне, то неизбежно выше будет тот, кто его дал, чем тот, кто его получил.