Утешение в дороге

– Последний автобус ушел час назад, – чуть задыхаясь, но так же нараспев, как и байкер, произнесла она. Это по-валлийски. Не по-ирландски, но близко. – Тебе не повезло, – добавила она.

– О. Отлично.

– Куда это ты собралась? – спросила она. – Уже темнеет.

– Я не знала, что автобусы так рано заканчивают, – сказала я. – Мама будет в ярости.

– Куда тебе ехать?

Я показала на дорогу, в том направлении, куда она бежала, и нахмурилась, как ребенок, когда он пытается заплакать, но забыл, как это делается. На самом деле я не плакала, как вы понимаете. Просто хотела попытать удачу – вдруг меня подвезут?

– Я еду в Кармартен, если тебе это поможет, – сказала она.

– Кармартен? – Вот где я могла оказаться несколько часов назад, если бы осталась с Филом.

– Я там работаю. Тебе по пути?

– Да, конечно. Мы там живем, мама и я. В Кармартене.

– В каком районе?

Я сморгнула крокодиловы слезы.

– Недалеко от центра? – взвизгнула я.

– Я работаю в больнице. – Она похлопала рукой по платью, и я догадалась, что она медсестра. – Я подброшу тебя до автобусной станции. А иначе не представляю, как ты доберешься домой. Но поторопись. Я опаздываю.

– Да, спасибо.

Я побежала следом за ней по улице, к тому месту, где была припаркована ее машина – маленькая, словно игрушечная. Казалось, если в нее залезут два человека, она развалится на части. Женщина перебросила на заднее сиденье какие-то бумаги и свитер, чтобы освободить пассажирское кресло, и мы забрались внутрь. После грузовиков я почувствовала себя сидящей на земле, а после мотоцикла – запертой в коробке, но зато в этой коробке пахло свежими цветами. Это был запах ее духов, таких же, как у мамы. Как будто мама тоже сидела в машине, только невидимая.

Медсестра включила зажигание и выехала с парковки, одновременно пристегиваясь ремнем безопасности.

– И что же ты делала в Лландейло? – спросила она.

– Была в гостях, – сказала я. И добавила: – У моей подруги Холли. Сегодня у нее день рождения.

– Неужели ее родители не могли отвезти тебя обратно, в такой поздний час?

– У них машина сломалась. Иначе непременно отвезли бы.

– Может, тебе стоило остаться? На ночной девичник? Разве не этим вы, девчонки, увлекаетесь сегодня?

– Иногда. Но не среди недели.

Я говорила так, будто дока в этом деле, но никто ни разу не приглашал меня на ночной девичник, и не могло быть и речи о том, чтобы я пригласила кого-нибудь в Темплтон-хаус. Думаю, я могла бы попытаться пригласить Каруну к Олдриджам, но Каруна а) грубая, б) психопатка, и в) Фиона упала бы в обморок при виде ее кроваво-оранжевых ногтей.

– Значит, тебе нравится в школе?

– Да, нормально.

– Ты не из Уэльса, не так ли?

– Нет. Моя мама ирландка. Но раньше мы жили в Лондоне.

– В Лондоне? В каком месте? Я училась в Лондоне.

– Мы жили неподалеку от «Хэрродс». В квартире. Мама водила меня туда смотреть на всякие красивые вещи.

– Повезло тебе. Я на свою зарплату медсестры не могу себе позволить даже посмотреть.

– У них бывают хорошие скидки, – авторитетно сказала я. – В период распродаж. – Я погладила «ящерку». – Вот, мне мама там купила. Считай, даром. Как жемчуг для ныряльщика.

– Жемчуг для ныряльщика?

– Пятерку отдала. Ну, это у кокни такая присказка.

Женщина засмеялась и бросила взгляд на «ящерку».

– Очень милая вещица. Выгодная покупка. Кстати, меня зовут Шан.

– Шан? – Прозвучало как «шарн», и я почему-то подумала о зеленых холмах и белых ягнятах. – Красивое.

– Все почему-то думают, что это ирландское имя, но на самом деле валлийское. А тебя как зовут?

– Солас.

– Солас? Вот это действительно красиво. Откуда оно?

– Меня мама так назвала. У нее был сыночек. Дэнни-бой. Но он трагически погиб. Попал под грузовик, когда ему было пять лет. Вскоре я родилась, и мама сказала, что это единственное, что у нее осталось после того, как она все потеряла. Даже надежду.

Шан вздохнула.

– Какая печальная история. Очень печальная.

Мы миновали болотисто-зеленые поля, над которыми с одной стороны зависали сбившиеся в кучку облака, а дальше простиралось темное фиолетово-синее небо. Шан опустила ногу на педаль, и машина взбрыкнула, как скаковая лошадь, которую только что вывели из стойла. Мы проехали мимо дорожного знака с нарисованной старомодной камерой, и Шан резко затормозила. Автомобиль рыгнул и снизил скорость.

– Йо-хо-хо, – пропела она. – Вечно забываю про эти камеры. Не смейся надо мной, Солас. Я самая нетерпеливая медсестра в мире. Мои пациенты хватаются за сердце, когда видят, как я гоняю с тележкой с лекарствами. Слава богу, никто не умер.

Я засмеялась, представляя себе гладкие белые полы больницы, по которым носится Шан, перепрыгивая через чьи-то тапочки.

Вскоре мы наткнулись на другой знак:

Кармартен

Старейший город Уэльса

– Мы проскочили самый ливень, – сказала Шан.

Белые дома с серыми крышами, совсем не старые, ползли вверх по холму. В центре города возвышалась мрачная башня, напомнившая мне те, что виднелись с высоты нашего дома, только окна у нее были грязные и темные, а не серебристые.

– Как давно вы здесь живете? – спросила Шан.

– Около года.