Утешитель вдов

ЭДУАРДО (раздумывает некоторое время, затем, искоса поглядев на привлекательные формы вдовы, решительно произносит). Вот уж не ожидал услышать этакое от вас, Адальджи!.. Вы мне всегда казались куда более спокойной… способной на больший, что ли, самоконтроль… на большую самоотверженность. Так значить, говорите оказать вам небольшую помощь? Вот такусенькую? (Показывает кончик пальца.

СОРРЕНТИНО (раскинув руки). Вот такую…. Только бы все получилось!

ЭДУАРДО. Ну что ж. (Прикидывая что-то в уме.) Посмотрим, поищем и найдем путь к вашему излечению…

СОРРЕНТИНО. Вот здорово! Какой же путь?

ЭДУАРДО. Самый нормальный… только через подставное лицо.

СОРРЕНТИНО. Как так? Простите, я что-то не понимаю вас.

ЭДУАРДО (серьезно и в то же время загадочно). Есть путь спиритический.

СОРРЕНТИНО (испуганно). Как вы сказали?

ЭДУАРДО (спокойно). Знаете, что такое спиритизм? Вызывание душ! Короче, кому вы принадлежите на веки вечные, до второго пришествия? Покойному Чезаре Соррентино.

СОРРЕНТИНО. Чепуха! Давно иссякший источник!

ЭДУАРДО. Ничуть не иссякший! И еще как не иссякший! Поймите, мы ставим незабвенного дона Чезаре в чертовски щекотливое положение. Мы должны ему сказать: дон Чезаре, ты скончался, но супружеские обязанности остаются. А потому будь добр вселись на пару часов в грешное тело дона Эдуардо Палумбо и напомни любезной супруге о своем существовании.

СОРРЕНТИНО. О, Мадонна, и это можно сделать?

ЭДУАРДО. С помощью медиума.

Появляется ДЖЕННАРО с тремя или четырьмя шляпами для молодого человека.

СОРРЕНТИНО. И у вас есть этот медиум под рукой?

ЭДУАРДО. Вот он. (Показывает на проходящего Дженнаро.)

СОРРЕНТИНО. Дон Дженнаро?

ЭДУАРДО. Он самый.

СОРРЕНТИНО. Так чего же вы мешкаете? Зовите его скорее!

ЭДУАРДО. Как? Немедленно?

СОРРЕНТИНО (в нетерпении). А чего ждать?

ЭДУАРДО. Э,нет… Сию минуту никак нельзя… Для этого требуется некоторая подготовка… так сказать самоочистка. (Вынимает записную книжку и перелистывает ее с медлительностью, для вдовы невыносимой.) А вот, скажем….

СОРРЕНТИНО. Завтра?

ЭДУАРДО (отрицательно качает головой). Нет…. Как минимум через двадцать дней. Вот … во вторник восемнадцатого июля в четырнадцать тридцать я вместе с медиумом буду у вас.

СОРРЕНТИНО. У меня? Нет, у меня нельзя. Соседи и так болтают…

ЭДУАРДО. Они и раньше болтали, еще при жизни вашего мужа.

СОРРЕНТИНО. Болтали, верно… Знаете, эти новые дома… стены такие тонкие… слышимость полная…

ЭДУАРДО. Тогда, пожалуйте сюда… Прекрасно. Чай или крепкие напитки?

СОРРЕНТИНО. На ваше усмотрение.

ЭДУАРДО. Музыка? Немного Моцарта?

СОРРЕНТИНО. Отлично… Но знаете, быть может, все же лучше что-нибудь наше, неаполитанское?

ЭДУАРДО. Договорились. Значит, через месяц увидимся.

СОРРЕНТИНО. Да вы же обещали восемнадцатого июля?

ЭДУАРДО. Вы не так поняли. (Раскрывает записную книжку.) Я сказал в четверг девятого августа… Вот здесь написано… в восемнадцать тридцать.

СОРРЕНТИНО. А сперва говорили в четырнадцать тридцать?

ЭДУАРДО. Нет, слишком близко к обеду.

СОРРЕНТИНО. Пусть так, дон Эдуа, я потерплю.

ЭДУАРДО. Вот и молодец. Месяц потерпите.

Обрадованная вдова бросается к Эдуардо, горячо целует его и выбегает через запасную дверь, которую ДЖЕННАРО закрывает за ней.

ДЖЕННАРО. Терпение — это сад, где расцветают грядущие радости.

ЭДУАРДО. Что ты сказал?

ДЖЕННАРО. Не я, герцог Ларошфуко.

В главных дверях появляется ДОННА ГРАЦИЕЛЛА с хозяйственной сумкой. Она осторожно ставит сумку на пол, на цыпочках подкрадывается к Эдуардо, закрывает ему глаза ладонями и целует в затылок. ЭДУАРДО рывком поворачивается, стараясь высвободиться из рук Грациелллы.

ЭДУАРДО. Донна Грациелла! Уж не знаю, как и просить вас! Давайте с этим покончим! У вас же муж!

ГРАЦИЕЛЛА. Это ты мой муж!

ЭДУАРДО. Еще раз прошу! Ведите себя как подобает добродетельной супруге.