Утешительная партия игры в петанк

– So… Back to Hell…^[200] Родители приехали на следующий день. И если дети к тому времени еще не вполне осознали, что от их жизни остались одни обломки, то чудовищные гримасы бабули окончательно их просветили… Через подругу Эллен мне удалось найти им няню, и я уехала к себе в кампус, в Итаку.

– Вы были еще студенткой?

– Нет, я по специальности… вернее была когда-то, инженер-агроном. Яблоко от яблони… – пошутила она, – Мама научила меня садовничать, но я-то мечтала спасать человечество! Мне не нужна была медаль Chelsea Flower Show,^[201] я хотела раз и навсегда решить проблему голода на планете. Ха, ха, – добавила она без улыбки. – Хороша, да? Я много работала с болезнями растений… Это я вам потом расскажу… А тогда я получила грант на изучение черных пятен на папайе.

– Правда? – развеселился Шарль.

– Правда. Ring Spot Virus^[202]… Да ладно… Они и без меня справились… Хотя… Я вам не показала, но у меня и здесь есть маленькая лаборатория…

– Что?!

– Да, лаборатория… Мир я уже не спасаю, а колдую тут с растениями, чтобы продлить и украсить жизнь богатым людям… Скажем так: я занимаюсь фитофармацевтикой… Вот сейчас увлечена тисом… Слышали о применении тисового таксола в канцерологии? Нет? Well^[203]… Это отдельная тема… Так о чем я? Да, и вот я в своей американской служебной квартирке с женихом, и он меня спрашивает, приготовлю ли я салат с макаронами для барбекю у Миллеров.

The situation was totally insane.^[204] Ну что мне было делать у Миллеров, когда у меня две урны с прахом в шкафу, трое сирот на руках и безутешные родители? Следующая ночь оказалась очень долгой. Я все понимала, принимала его аргументы, но что толку, было слишком поздно… Это ведь я уговорила Эллен поехать развеяться и мне казалось, что… как сказать… в этой истории есть доля и моей вины…

Глоток торфяного виски, чтобы выговорить последнее слово.

– Самое печальное, что мы с этим Мэтью любили друг друга… И даже вроде собирались пожениться… Короче, бывают такие ночи, когда жизни ломаются в одночасье… Уж я-то это знала… На следующий день я обошла всю администрацию и старательно сама себя… deleted. Отменила себя, вычеркнула, ликвидировала в глазах стольких коллег и на всех документах, которые мне протягивали, глядя на меня с недоумением, словно я маленькая эгоистичная девчонка, которая ломает свои игрушки и не держит обещаний.

Я вкалывала не покладая рук, чтобы добиться всего этого, и вот теперь уходила, поджав хвост, по-моему, даже чувствовала себя виноватой… Мне даже пришлось просить прощения… За несколько часов я бросила все, что имела: мужчину, которого любила, десять лет исследовательской работы, друзей, приютившую меня страну, свои штаммы бактерий, молекулы ДНК, папайю и даже кошку…

Мэт проводил меня в аэропорт. Это было ужасно. Я сказала ему, знаешь, я уверена, в Европе тоже полно интересных проектов… Мы с ним работали в одной области… Он покачал головой и сказал мне то, что меня долго потом преследовало: «Ты думаешь только о себе».

Я плакала, входя в самолет. Я ведь весь мир объездила ради своих плантаций, а вот с тех пор больше ни разу никуда не летала…

Иногда я еще думаю о нем… Когда сижу вот здесь, в этой дыре, в сапогах, окоченевшая, и смотрю, как Сэм тренирует своего осла, с моими шелудивыми собаками, стариком Рене, который так выражается, что его не всегда и поймешь, а вся местная детвора висит на заборе в ожидании, когда же, наконец, испечется очередной торт, тогда я вспоминаю его слова, и замечательное Fuck you согревает меня лучше, чем моя толстуха Ага…^[205]

– Это кто?

– Моя кухонная плита и печь… Первое, что я купила, приехав сюда… Конечно, это было полное безумие… Угрохала на нее все свои деньги… Но такая была у моей nanny в Англии, и я знала, что без нее не справлюсь… По-французски cubiniere – одновременно и печь и повариха, и эта лексическая неопределенность всегда казалась мне очень правильной. Для меня, для всех нас, Ага – живое существо. Что-то вроде доброй, теплой бабушки, милой, заботливой, и мы вечно прячемся в ее юбках. Нижняя духовка слева, например, очень удобная…

Когда дети ложатся спать, а я с ног валюсь от усталости, я сажусь перед ней и засовываю в нее ноги. Это… lovely^[206]… Хорошо, по ночам к нам никто не заходит! Женщина с волком и ногами в печке – разговоров хватило бы на несколько лет вперед! Да, машина у нас тогда была совсем никудышная, зато за свою голубую Агу я заплатила, как за «Ягуар».

Ладно… вернемся к нашим баранам. Вернее, к ягнятам. Жертвенным ягнятам. Родители уехали, юная няня намекнула мне, что больше всего хлопот доставила ей моя мама и… Что еще?

Хреново мне было…

Самюэль снова стал писаться в постель, Алис мучили кошмары, и она каждый день спрашивала меня, когда же Мама перестанет быть мертвой.

Я сводила их к детскому психиатру, он сказал мне: Задавайте им вопросы, постоянно расспрашивайте, заставляйте вербально выражать наболевшее и, главное, главное никогда не спите вместе с ними. Я сказала, да, да, но через три сеанса стала все делать по-своему.