Утешительная партия игры в петанк

Было почти одиннадцать вечера, закутавшись в одеяла, они «как ковбои», сидели возле догорающего костра, пытаясь определить, кто это поет им колыбельные. Чей это крик? А это шипение? Кто скребется? Что за птица? Или зверь какой? И что это еще за рев вдали?

«Мужайтесь, друзья! Через несколько часов нам уже не надо будет развлекать этих глупых двуногих!»

А потом кто-то, кажется, Лео, робко предложил:

– А вы знаете… Сейчас самое время рассказывать страшные истории…

Несколько одобрительных воплей в ответ. Ион начал плести нечто чудовищное про окровавленные внутренности, жестоких марсиан и шмелей-мутантов. Тьфу! Так они еще быстрее уснут…

Кейт подняла планку гораздо выше:

– Про Гелиогабала слышали? Потрескивание костра.

– Среди римских императоров психов хватало, а уж этот, я вам скажу, всех переплюнул… Так вот, для начала пришел он к власти в четырнадцать лет и въехал в Рим на колеснице, запряженной голыми женщинами… Не слабо, да? Он был безумен. Настоящий маньяк. Говорят, он посыпал все свои блюда размолотыми в порошок драгоценными камнями, в рис добавлял жемчуг, имел довольно странные и страшные кулинарные пристрастия, к примеру, обожал рагу из язычков соловья, попугая и петушиных гребешков, срезанных с живьос птиц, кормил цирковых хищников гусиной и утиной печенью, однажды приказал зарезать шестьсот страусов, чтобы съесть их еще теплые мозги, обожал вульвы уж и не помню какого животного… Ладно, хватит. Это все так, детские шалости.

Даже пламя костра притихло.

– А страшилка, которой так жаждал Лео, вот она вам, извольте: Гелиогабал славился своими оргиями… И каждая новая оргия должна была быть круче предыдущей. То есть еще ужасней. Еще больше крови, жути, изнасилований, групповух, еще больше жратвы и вина… И все ему было мало. Все быстро преедалось… И вот однажды он приказал одному скульптору отлить ему быка из металла, полого внутри, с маленькой дверцей в боку и дырочкой во рту, чтобы были слышны звуки, доносящиеся изнутри… Вначале этих его nice parties^[343] дверцу открывали и сажали внутрь раба. Когда тот начинал беспокоиться, другого раба просили развести огонь под брюхом и вот тогда все гости подходили к быку и улыбались. Да, да. Ведь это умора просто, когда бык… ревет.

Бррр!..

Мертвая тишина.

– Это история – правда? – спросил Ясин.

– Конечно,

Пока дети фыркали и ежились, Кейт повернулась к Шарлю и прошептала:

– Этого я им, конечно, не скажу, но, на мой взгляд, это отличная метафора рода человеческого…

Боже мой… Какой же мрак царит у нее в душе… Нужно что-то делать…