Ути - ути

Здесь следует пояснить, что мы жили в гористой местности, где часто случались летние грозы, которые вызывали бурный подъем воды даже в самых маленьких речушках.

И вот в один из таких дней наши подросшие утята отправились маршрутами смелых утолять свой неутолимый голод. Я вообще поражался их прожорливости. Говорят, что утки умеют все: летать, плавать, нырять, ходить, и что все это они делают плохо. Но я знал, что есть нечто такое, что они делают лучше всех. Они лучше всех ели. Если бы они не ходили на речку, то, наверное, мы не смогли бы их прокормить.

Итак, вереница наших утят ушла на речку, а на небе стали сгущаться тучи. Они были свинцовые, грозовые. Пролетел бурный порыв ветра и пошел дождь. Потом засверкали молнии, загрохотал гром. Началась гроза. Я зашел в дом. Родители с утра уехали к родственникам и должны были вернуться к вечеру.

Я забыл про утят.

Дождь лил, как из ведра.

Я подошел к окну, из которого открывался вид на нашу речку. Вода быстро прибывала, уровень поднялся уже почти на метр.

И тут я сообразил.

Уже подбегая к кромке воды, я услышал испуганные крики несчастных утят.

Они забились под противоположный берег и пытались сопротивляться бурному течению. Но, видимо, они совсем выбились из сил. Они пищали жалобными, тонкими голосами.

Я стал их звать: "Ути-ути-ути!"

Какое там - "ути-ути"!

Утята были в шоке и не реагировали на мои призывы.

И что я буду с ними делать? Как мне их спасти?

Решение пришло неожиданно.

Я снова рванул домой и, схватив в сарае два ведра с крышками, прибежал обратно на берег речки. Вода все прибывала и прибывала.

Теперь предстояло очень неприятное занятие.

Но деваться было некуда, и я полез в воду.

Казалось, течение вот-вот снесет меня. Вода была мне почти по горло. Помогая себе руками, я приблизился к утятам. Я думал, что они обрадуются мне, их спасителю, и сами полезут в руки, но случилось совсем наборот.

Они меня испугались.

Я пытался их ловить, а они, из последних сил работая лапами, старались не даться мне в руки. Течение стало их подхватывать, они снова лезли под берег, но поскольку опасность в лице меня все равно была рядом, утята не могли придумать ничего лучше, как нырять под воду. Это было ужасно.

Нужно было угадать, где утенок вынырнет. А он, вынырнув, снова нырял.

Почему я не стал нырять следом за ними - не знаю.

Наконец, я поймал первого утенка и, держа его над собой двумя руками, пошел с ним к берегу. Спасенный орал так истошно, словно прощался с жизнью.

Хорошо, что я взял ведра с крышками. Я положил утенка в ведро и закрыл сверху крышкой. И он сразу притих. А я снова кинулся в холодную воду.

Так я переловил всех утят. А дождь все хлестал и хлестал.

Продрогший, промокший до нитки, но гордый и довольный тащил я к дому два ведра с утятами. Очутившись в сарайчике, они побежали от меня в сторону.

Неблагодарные твари!

Они так и не осознали, что я их спас. Но самым неприятным было для меня то, что утята оказались на редкость злопамятными. С этого дня я стал для них смертельным врагом. Едва завидев меня, они испуганно прятались. Это было очень обидно. Я незаметно подходил к заборчику, за которым они паслись и видел, что один из утят стоит на страже остальных. Он внимательно смотрел вокруг.

Я знал - он высматривает меня.

Потому что стоило мне появиться, как стоящий на посту утенок издавал характерный тревожный крик и все его братья и сестры убегали в сторону.

На других людей, даже на чужих, они реагировали спокойно.

Когда мама приносила им еду, они радостно ковыляли к ней навстречу.

Если ту же еду приносил я, то они убегали и старались спрятаться.

Помнится, что даже когда утята выросли и их нежный, желтый пух сменился на жесткие, белые перья, даже и тогда они продолжали держать на меня зло.

Никакие заискивания с моей стороны не помогали.

Ни то, что я старался кормить их лучше, чем, например, кур. Ни то, что я разрешал им до отвала плескаться в речке.

Утки прекрасно помнили, что я был причастен к тому ужасу, который они пережили однажды. Я был для них монстром. Динозавром.

Я думаю, что в их примитивном мозгу соединились воедино: молния, гром, гроза, ливень, бурный подъем воды в речке, быстрое течение, и я, пытающийся в эти страшные минуты поймать их.

Они так и не поняли, что я хотел их спасти.

Горькое чувство досады еще долго не покидало меня.