Утки

– Я от Натальи Александровны, – снизу вверх ответила Маша.

– От кого? – Петр прожевал и проглотил.

– Я – Маша, от Натальи Александровны. Она вам звонила где-то с месяц назад.

Петр сморщился, пытаясь вспомнить, знает ли он каких-то там Маш от каких-то там Наталий Александровн, но процесс в его голове не запустился.

– Мать! Тут какая-то Маша пришла, от какой-то Натальи Алексеевны, – крикнул Петр в квартиру.

– Александровны, – скромно поправила Маша.

– Ага, – Петр заглотил очередную порцию макарон.

Через некоторое время в длинном проходе, скрипнув напольной доской, появилась крепкая коренастая женщина лет шестидесяти в фартуке, с собранными в пучок светлыми волосами: мать Петра, Василиса Павловна. Она шла быстро, перебирая ногами навстречу Маше, вытирая руки о фартук. Дойдя до Петра, кинула на него грозный взгляд и рукой выгнала из коридора:

– Я тебе сколько раз говорила есть на кухне! А ну… Пшел отсюда! Ой, Машенька… Привет, как вымахала-то! Проходи давай, – улыбалась Василиса Павловна.

Маша, взяв из последних сил чемодан, послушно вошла в квартиру, а Василиса Павловна грозно окинула лестничную клетку взглядом, будто пыталась прогнать с нее каких-то чертей, и захлопнула дверь.

– Ну, как дорога? Ты не стесняйся, раздевайся, проходи.

– Дорога хорошо, устала только, – выдохнула Маша. Она сняла куртку.

– Вон туда вешай! – Василиса Павловна указала на вешалку, где висела толпа разных курток. Там виднелась в основном женская верхняя одежда. Из мужского, похоже, была только одна тонкая куртка.

Маша послушно повесила куртку, разулась. Аккуратно поставила свои ботиночки к огромному количеству обуви, среди которой тоже виднелась в основном женская, а из мужской была только пара ботинок, и то разбитых и разъеденных уличными реагентами.

– Давай проходи. Чемоданы потом распакуешь, ужин уже практически готов!

Василиса Павловна резко удалилась на кухню. Маша послушно и стеснительно прошла за ней, окидывая взглядом квартиру.

При входе на кухню к Кищенко сразу бросалась в глаза непропорциональная вытянутость помещения вверх. Справа от входа несуразно стол, который со стороны выглядел сказочно игрушечным, окруженный скрипучими деревянными стульями с узорными спинками. За столом в правом углу расположился Петр, будто слившийся со стеной и занавесками. Там он ковырялся в тарелке макарон, периодически поливая их кетчупом, даже не обращая внимания на то, что кетчупа в тарелке становилось значительно больше, чем макарон. В другой руке он ловко держал телефон одной из последних моделей, который ему подарила Василиса Павловна на очередной день рождения, и увлеченно смотрел сериал, периодически сопя и хихикая. Через небольшой круглый коврик напротив стола располагался советский искривленный кухонный гарнитур, ровно делящий стену пополам, за плитой которого, как умелый оператор конвейера, орудовала Василиса Павловна. Она ловко положила в тарелку только что сваренную гречу, туда же метнула котлету, поставила все это на стол перед Машей и молча зависла, смотря куда-то сквозь гостью.

– Ты что там как призрак? Садись! – пришла в себя Василиса Павловна. – Ты же ешь мясо?

– Конечно ем, спасибо, – Маша улыбнулась и села.

Тонкие и худенькие кисти рук Маши, с длинными аккуратными пальцами, за которыми она старательно следила, стеснительно обняли вилку и начали медленно делить котлету.

– Разве так бывает, чтобы люди мясо не ели?

Петр где-то там в своей нирване улыбнулся. Василиса кивнула в его сторону головой.

– Ох, Мария… каких чертей сейчас только не водится. Мясо не едят, сигареты не курят. Дырки прокалывают во всех местах.

Она взяла тарелку, в которую заранее положила две котлеты. Села за стол рядом с Машей. Не глядя, достала из-под стола уже начатую бутылку водки, поставила перед собой рюмку и налила.

– Будешь?

Маша расплылась в улыбке и быстро отрицательно закачала головой, продолжая делить котлету на кусочки.

– Ах, маленькая ты еще. Да ты чего там в тарелке ковыряешься? Кушай давай, свежие котлеты-то, – принялась упрекать Василиса Павловна.

Маша послушно начала по одному маленькому кусочку накладывать в рот, медленно пережевывая, как учили – много-много раз.

– Вкусно, правда, – Маша одарила комплиментом.

– То-то же, – выдохнула Василиса Павловна в ответ и подняла рюмку. – Ну, за гостей! И за тебя, оболтус! – обратилась она к Петру и легко ударила рукой по его макушке.

Петр недовольно посмотрел на нее из-подо лба.

– Ох, оболтус. Как огрела бы тебя, да не при гостях. Будем! – она опрокинула в себя рюмку, словно старый запойный моряк, занюхала куском котлеты и налила еще одну.

В момент показалось, что водка в бутылке словно не заканчивается: магия какая-то.

– Знаешь что я тебе скажу? Мясо они не едят… да черт с ним, с этим мясом!

В этот момент раздалось мурчанье, в кухню вбежал черный как смоль кот и запрыгнул на колени к Василисе Павловне. Она, будто бы ожидая этого момента, не удивилась и принялась его гладить. Кот же в ответ стал извиваться и мурчать и в итоге улегся калачиком у нее на коленях, кинув желтый взгляд на новую гостью.