Утоли моя печали

Охранники нашли бывшего каперанга в башенной келье, дождались ночи и момента, когда он высунется на улицу, чтобы принести дров – до утра молился и топил железную печурку, – завернули на голову рясу, как это делают, если воруют невест, завязали узлом и притащили в машину. Слухач, а теперь отец Рафаил, практически не сопротивлялся и лишь шептал молитвы, положившись на волю Божью и не ведая, кто и зачем его похитил.

Через несколько часов он втайне от сотрудников Центра был помещен в свою палату, наскоро отремонтированную и снабженную аппаратурой. Карогод примерно вычислил, кто из старых работников может поддерживать связи с бывшим начальником-генералом, и поставил им заслоны, исключающие всякий доступ к информации о Слухаче. Таких было немного, и они первыми стояли в списках на сокращение – Непотягову следовало укоротить руки.

Оказавшись в своем родном кубрике, каперанг только тут словно пришел в себя, что отмечалось его резко изменившимся поведением.

За все свое пребывание в Центре еще до Карогода объект вел себя тихо, не буянил и ничего не требовал. И некоторое время после возвращения из монастыря тоже никак не проявлял себя, а тихо молился и, когда под видом медика к нему в кубрик входил Широколобый с разведочным опросом, тоже никаких претензий не высказывал и чаще всего цитировал Святое Писание или полностью покорялся судьбе. Однако к концу первых суток богобоязненный монах разбушевался: сначала, срывая ногти до крови, выцарапывал на стенах кресты, затем начал бить в двери, звать на помощь и, когда наблюдатели вошли к нему, потребовал немедленно перевести его в другое место, ибо в этой комнате он задыхается, потому что от стен исходит дым и смрад сатанинский. Дышал он тяжело, пульс был учащенный, но дежурные сотрудники не придали этому значения, вкололи успокоительное и оставили на месте. Стены были как стены, ни дыма, ни запаха, на всякий случай включили кондиционер, после чего Слухач лег в постель и, кажется, заснул. И все-таки наблюдатель в операторской заметил на мониторе какие-то странные движения – что-то вроде судорог – и поднял тревогу. Прибежавший в палату врач обнаружил признаки агонии и подручными средствами начал делать реанимацию, вызвав специальную бригаду. Начальнику Центра сообщили о случившемся, когда в камере уже минут сорок работала спецбригада: подключили искусственные легкие и пытались запустить сердце электрическим разрядником.

Но все было напрасно, опытные врачи констатировали клиническую смерть и продолжали «качать» покойника лишь для очистки совести. Правда, датчики на голове еще отмечали слабые импульсы работы головного мозга

В тот момент гибель Империи казалась событием пустячным и незначительным по сравнению с внезапной смертью Слухача, причем без всякой видимой причины. Гелий заподозрил вражеские происки Непотягова и хотел той же ночью поехать к генералу и спросить с него по всей строгости. Было невероятно обидно – так блестяще отыскать ясновидца, чтобы тут же и потерять его!

Мертвого отца Рафаила упаковали в металлизированный пластик, подняли лифтом «на-гора» и сдали коменданту, который поместил тело в холодное подсобное помещение, расположенное на поверхности земли под наружной охраной.

Проводив спецбригаду, Карогод начал дознание. Он собрал дежурную смену и только начал давать разгон сотрудникам, как сработала охранная сигнализация, известившая о проникновении на секретный объект. Поднятый в ружье караул блокировал Центр, то есть всю его подземную и наземную часть, перекрыв входы и выходы, а также и космическое пространство над ним, введя в действие специальный спутник. Смерть Слухача и эта тревога связывались напрямую, Гелий почти не сомневался, что поисковые группы обнаружат кого-нибудь из приспешников Непотягова или его собственной персоной.

Потребовалось около получаса, прежде чем комендант наружной охраны доложил по внутренней связи, что нарушитель задержан. Оставив провинившихся сотрудников, Карогод сам пришел в караульное помещение и тут увидел нарушителя – черноризного Рафаила, живого и здорового, правда, совершенно голого, каким он и был положен в металлизированный пластиковый мешок.

Старый прожженный бериевец, комендант наружной охраны, не имел представления, кого охраняет и что находится под землей.

Оказывается, Слухач воскрес в неотапливаемом подсобном помещении наверху, благополучно выбрался из упаковки, потом из здания, и тут сработала сигнализация. Заметив бегущих людей, он зарылся в снег, однако, и так сильно промерзший, не смог долго пролежать в сугробе и выдал себя.