Утолю твои печали

...Арвид долго сидел на камне на берегу речки. Смотрел на быструю студеную воду, а видел лица. Говорил с каждым из своих парней. Вспоминал тех, кого не сберег и просил за это прощения.

...Эх, мальчики, нам бы тогда сегодняшние мои умения! И жили бы вы долго.

Он берег их, как мог. На глупые приказы старался не нарываться, воевал осторожно, без ненужного риска и лихости. Понял, что погибают от собственной беспечности и непрофессионализма. Поэтому сам воинские свои умения без конца совершенствовал и парней гонял. Зато в последний год в его разведвзводе ни одной потери не было. Слышал, что за почет считали служить у него. В штабе уговаривали продлить контракт, но Олежкин срок службы заканчивался, и Арвид не хотел, чтобы брат и дня больше положенного оставался на этой бойне. А у Олега свое условие - или здесь вместе, или оба домой. Конечно, жаль было парней оставлять. Из них каждый стал ему братом. Никогда и нигде потом Арвид не ощущал такой высоты дружбы, необходимости своей и сопричастности с другими... Одно успокаивало - замену себе он сам нашел, и как показало время, не ошибся. По крайней мере, из прежнего состава домой вернулись все, - науки Арвида тоже не прошли даром. Хоть от этой вины Бог уберег, потому что их смерть он тоже принял бы на свою совесть. А вот брата - не уберег...

Арвид тяжело поднялся - смерзшиеся голыши захрустели под ногами. Стало зябко, и он поднял воротник куртки.

...За столиком он сидел один. Попросил не подсаживать никого и подкрепил слова более убедительным аргументом. Заказ его - "Водки и что-нибудь слегка закусить" - принесли быстро. Слушал музыку, вспоминал... Про все вспоминал: про учебку, про войну, про то, как прилетел хоронить погибшего товарища... С гробом его прилетел, хотел разделить горе матери, рассказать ей о сыне. Подошел к ней, покрытой черным платом: "Матушка... Ваш сын у меня служил..." А материнские, израненные глаза потемнели вдруг: "Почему же ты жив, а моего мальчика больше нету?!." После этого парни в его взводе больше ни разу не обнажили головы в траурном молчании.

Жалел себя. Сегодня он позволил себе это.

О Ксении думал и о братишке... Не привык еще к мысли, что нет его душу выедала горечь. А Ксюша... Ей он готов был отдать всю неразбуженную нежность свою, и заботу, и любовь. Знать бы только, что это нужно ей будет, хоть когда-нибудь. Где-то прочитал, что ли, что любовь, это когда встречаются два одиночества, соприкасаются, совпадают и защищают друг друга. Про защиту, это верно: он готов защищать ее от злобности и жестокости мира. Да и Ксюша... Она ведь тоже защитила его... Он себя самого. Своей любовью она спасла его от окончательного крушения. Наверно, и Олега, тоже. Говорят, ради любви и во имя ее рушатся и возрождаются государства, системы, миры, совершаются войны, люди становятся либо отпетыми негодяями, либо святыми... Олежка - да, он очень изменился. Когда Арвид расставался с ним несколько лет назад, Олег был совсем другим... Светлым стал, чистым... Будто и не марал никогда рук кровью...

Вдруг слова песни пробились сквозь невеселые мысли, какое-то слово зацепило. Арвид прислушался. Неброская, монотонная мелодия. Или сдержанная? Слова... В другое время они бы не прозвучали, а сегодня - видно к настроению пришлась незамысловатая песня про парнишку со шрамом на лице и с нескладной жизнью. "...Улица была твоей семьей и школой, вожаком, ты с детства был друзьям опорой, с детства получал ты синяки и раны..." - так оно и было. "...На груди кровавое горит распятье - человек со шрамом, на тебе проклятье..." - может и правда, проклятье... за тех, у кого отнял жизнь, и кого не уберег.

Прислонившись лбом к сцепленным пальцам, Арвид укрыл лицо от яркого праздничного зала.

* * *

Близилось 8 Марта, и Арвид никак не мог придумать, что подарить ему Ксении. Он не решался сделать ей дорогой подарок. В конце февраля он поехал в Торговый Центр с твердым намерением сделать выбор. В дверях одного из магазинов он неожиданно столкнулся с мужчиной, нагруженным авоськами и упаковками. Тот осторожно пробирался сквозь толпу, озабоченный тем, чтобы не рассыпать покупки - что и произошло с успехом, не без помощи Арвида.

- Черт! Ты слепой что ли?! - возмущенно заорал мужчина и бросился подбирать покупки.

Арвид остановился, не веря своим глазам. Мужчина раздраженно глянул на него и тоже обмер.

- Старлей... - он медленно распрямился. - Старлей... ты?..

- Гошка... Откуда ты, чертушка? - Арвид шагнул к нему, сжал плечи.

- Старлей! - завопил Гошка, обхватил Арвида руками вместе с зажатыми в них пакетами.

- Постой, - смеясь, сказал Арвид, - Давай все же выберемся отсюда, прохожие недовольно обходили их и рассыпанные покупки.

Вдвоем они быстро собрали все, хотя Гошка время от времени, смеясь, радостно толкал Арвида в плечо или хлопал по спине.

- На колесах ты?

- Нет, откуда!

- А моя вон, пошли.

Они скидали пакеты и сумки в багажник.

- Поехали ко мне! Посидим, выпьем! - радостно предложил Григорий.

- Я же на машине.

- Ох, да - и мне ведь на работу сегодня еще, тоже за руль. Пошли вон в кафешку, что ли, поговорим?