Утолю твои печали

- Простите, ради Бога! - Ксене стало ужасно неловко, она никак не ожидала от Арвида выговора добрейшей Полине. Видя, что та искренне расстроена, и сама огорчилась до глубины души.

- Но право, нога совсем не болит, и я очень осторожно...

- Ксения, я официально несу за вас ответственность, - каким-то сухим, неприятным голосом заговорил Арвид, и лицо ее вытянулось, - к тому же еще и перед совестью своей, так что настоятельно советую выполнять мои рекомендации. Самостоятельные прогулки вы будете совершать только с моего ведома. Уверен, впредь вы будете благоразумной.

Он отвернулся ото всех, усаживая Ксеню в кресло. Она изумленно смотрела на него, снова озадаченная, и вдруг увидела, что в его глазах прыгают лукавые бесенята, услышала сказанное не для остальных:

- Уверен, больше ты не захочешь совершать несанкционированные вылазки по дому.

Раздосадованная из-за безвинно пострадавшей Полины Тимофеевны, Ксения вспыхнула:

- Страхуешься на будущее от лишних ушей? Поправляя плед на ее коленях, Арвид бросил на нее колкий взгляд, и предупредил:

- Достаточно и одной наказанной женщины, или?

Ксеня вскинулась, но быстренько сообразила, что все же не стоит знакомиться с характером Арвида именно сейчас.

Среди разбушевавшейся стихии они ощущали себя будто на крохотном островке покоя и любви. Это объединило еще вчера совершенно чужих людей, растопило обычную защитительную оболочку, раскрыло лучшее, что было в каждом - сделало их милыми, добрыми, внимательными друг к другу. Мужчины чувствовали себя сильными и снисходительно посмеивались над испуганными ахами женщин, когда ураган швырял на домик особенно остервенелый шквал. Женщинам стала приятна собственная слабость, и они с удовольствием принимали внимание сильной половины.

За Ксеней ухаживали с особым усердием. Арвид чуть ушел в тень, предоставил заботиться о ней другим. Но она постоянно ощущала его присутствие, его взгляд из полумрака и из-за этого чувствовала себя скованно. Но легкое вино, извлеченное Полиной из ее запасников, расслабило всех, настроило на минорный лад. И кто-то признался, что пишет стихи, кто-то читал чужие, и вспомнили о гитаре... С изумлением слушали несильный, но удивительного рисунка голос Тамары и ее странные песни, рожденные очарованным сознанием поэта - о лебединых криках и залпах цветов, о сверкание сабель над раскаленными руинами, о дорогах, по которым бродят поэты и безбожники, мушкетеры и сорванцы... Таял над свечами звук... Таяли льдинки в бокалах... Пламя свечей искрилось в хрустале... Трещали смоляные поленья в камине, а снаружи свистел ветер, бился о стены, ударял обломанными ветками...

Глава вторая

Ксеня умывалась в ванной, - в двери коротко постучали. Когда она прихромала в комнату, Арвид, не затрудняясь ожиданием, уже вошел.

- Ты... как?.. - неприятно удивилась Ксения, придерживаясь за дверной косяк.

- Воспользовался своей служебной привилегией - у меня универсальный ключ.

- Но я не позволяла тебе входить!

- Я подумал - немилосердно заставлять тебя хромать до дверей. Я принес твои вещи, - показал он на куртку и трость.

- Спасибо. Спокойной ночи.

- Но я еще не собирался прощаться.

- Арвид!..

- Прости, - он виновато усмехнулся. - Я не то говорю. Пугаю тебя. Не бойся меня, Ксюша. Поговори со мной. Скоро ты опять... будешь только в моей памяти. У меня совсем мало времени. Я даже не хочу знать - сколько... Боюсь узнать, что это всего несколько часов... Позволь мне немножко побыть счастливым. Дай мне видеть тебя, слышать твой голос. Дай мне... напитаться этим...

Ксеня прерывисто вздохнула, прикусила губку.

- Ты не бойся меня, верь. - Он подошел, посмотрел на полусогнутую ногу, на которую Ксения не опиралась. - Болит?

- Да, немного, - машинально проговорила она.

Арвид хмыкнул:

- Закономерное следствие необдуманных поступков, - уже знакомым скрипучим голосом проговорил он.

Ксюша через силу улыбнулась.

- Не будьте занудой, господин директор.

Она держалась из последних сил. Сердце противоречило разуму, каждому слову Арвида оно вторило, будто эхо... Руки и ноги налились болезненной слабостью... И Ксеня с благодарностью приняла "занудную" фразу, потому что та послужила диссонансом и переломила ее состояние, помогла снова обрести себя.

Помедлив, он сказал:

- Ксюша, я сейчас наглеть начну... - Ресницы ее испуганно взметнулись. - Я предложу тебе эту ночь провести у меня. - И предупредил готовые сорваться с ее губ слова: - Только потому, что у меня теплее. Чувствуешь, уже выдувает. А у меня камин.

- Ты дашь мне еще одно одеяло...

- Даже два. Они в моей комнате.