Утомленная балом

Точно так же, без натяжения, Валериан опутал женщине торс и закрепил веревки сзади. Почувствовав давление на грудь, Лиза очнулась и попыталась освободиться.

— Вот видишь! — Упрекнула Валериана Ефросинья. — Что бы мы делали, не привяжи ты ее к стулу!

— Где я? — Голос Лизы был слабым, окружающая обстановка виделась ей, словно в тумане. Наконец она сделала над собой усилие и с трудом сосредоточилась.

— Познакомьтесь, Лиза, это мой врач и преданный друг, Валериан Басов. Возможно, это имя вам о чем-нибудь говорит?

Лиза начала понимать, кто сейчас находится перед ней, кто эта женщина.

Ефросинья продолжала:

— Если бы не он, я сейчас не стояла бы здесь, перед вами. Именно он помогал мне все время.

Валериан поцеловал протянутую ему руку, и женщина посмотрела на него с нежностью, но когда снова заговорила, в ее голосе послышались торжествующие нотки:

— Лиза, как вы представляли собственную смерть? Наверное, вы мечтали умереть глубокой старухой, в окружении многочисленных отпрысков?

Лиза похолодела от ужаса. Неужели ее убьют точно так же, как и несчастную Софью? Она попыталась освободиться, но была еще слишком слаба и только беспомощно шевелила пальцами.

Ефросинья свысока смотрела на Лизу:

— Я разочарую вас. Вы не увидите свою старость. Вы умрете молодой, — и уже обращаясь к Валериану, распорядилась, — возьмите вещи и отнесите их в карету. Здесь опасно находиться. Если уж Лиза так быстро нашла нас, то полиции это не составит труда.

Валериан не торопился уходить:

— Вы же обещали…

— Не беспокойтесь. Ступайте же! Ждите на улице.

Ефросинья выпустила Валериана из комнаты, закрыла за ним задвижку. Подойдя к письменному столу, достала из ящика бумагу и принялась аккуратно раскладывать ее по полу, несколько листов бросила под ноги Лизе. Потом заторопилась, наскоро оделась. Уходя, сделала вид, что случайно задела рукой одну из свечек, расположенных у входной двери на этажерке. Свеча медленно теряла равновесие; Лиза с ужасом наблюдала за ней, не в состоянии помешать Ефросинье. Искры рыжими всплесками падали на бумагу, та мгновенно занялась неестественно ярким пламенем. Ефросинья зачарованно шевелила губами, читая молитву. Наконец, она очнулась и произнесла:

— Прощайте, Лиза. Я вам завидую. Ваша смерть, в отличие от моей, будет быстрой.

Дверь захлопнулась, обдав жаром полыхающего огня. Через мгновение занялись занавески, отделявшие комнату от небольшой прихожей. Огонь жадными языками лизал потолок, падал вниз и расползался по деревянному полу. Остальные свечи плавились от жара, пламя разгоралось сильнее, плотным кольцом сжимаясь вокруг несчастной женщины. Становилось трудно дышать.

Лиза начала раскачиваться на стуле, пытаясь переместиться ближе к окну.

Послышался стук в дверь, крики, кто-то с силой ударил в нее плечом, дверь распахнулась. На пороге показался Митрофан. Но попасть в комнату ему не удалось, на пути была огненная преграда.

— Хозяйка, — кричал он, — не бойтесь, мы мигом! Сейчас зайдем с другой стороны!

В оконное стекло полетел камень, послышался звон мелких осколков. Любаша потянулась к щеколде и, поранив руку, через зияющее отверстие пробралась внутрь. Сначала она вскарабкалась на письменный стол, который преграждал ей дорогу, потом соскочила вниз и быстро, сбивая огонь, подбежала к Лизе, чтобы освободить хозяйку от пут и взвалить на себя. За окном ее уже ждал Митрофан. Любаша толкнула Лизу через подоконник прямо на руки к верному слуге, но сама спуститься не успела.

Сверху на нее упала потолочная балка, больно ударив по затылку. Любаша обмякла, ноги ее подогнулись, и она потеряла сознание. Последней в ее голове промелькнула мысль, что хозяйка наконец в безопасности.

Митрофан опустил Лизу на землю и бросился спасать Любашу, но огонь обжигающей стеной преградил ему путь. Как он ни старался вызволить несчастную из огня, ничего не получалось, до нее невозможно было добраться — пламя выхлестывалось из окна и пожирало наружные стены. Из окон соседних комнат стали выпрыгивать люди, ото всюду слышались крики. Дом на глазах выгорал: стены сыпались, крыша оседала и складывалась, одни лишь печные трубы продолжали печально чернеть, возвышаясь над пожаром, словно ритуальные стелы древних язычников.

Прибыла пожарная служба, люди принялись за работу. Лиза с трудом открыла глаза, мутным взором оглядывая окруживших ее людей. Рядом в отчаянии стенал Митрофан.

— Нужно ехать домой, — тихо сказала она.

— Нельзя, Лизавета Павловна, — Митрофан размазал слезу по грязной щеке, — надобно дождаться полиции. А уж полиция этих стервецов найдет и накажет!

Рядом с Лизой возник невысокий пожилой человек — следователь Афанасий Иванович, которого Лиза сразу узнала.

— Мне нужно вас допросить, Елизавета Павловна. Следуйте за мной. Я, кажется, дал вам ясно понять, что нужно оставаться в Петергофе. И ты, голубчик, — сказал он, обращаясь к Митрофану, — следуй за мной.

— Барин, она не может сама идти, ее чем-то опоили.

— Ну так возьми ее на руки! — распорядился Афанасий Иванович. — Тем более, Елизавету Павловну нужно показать лекарю.