Утомленное солнце. Триумф Брестской крепости

— Нет! Мы будем бить русских не растопыренными пальцами, а стальным германским кулаком, сокрушая их оборону! — решительно сказал фон Клюге. — Никаких обтеканий! Зачем нам оставлять у себя в тылу целые боеспособные дивизии? Да что там! В тылу у нас целая крепость Брест-Литовск с ее гарнизоном. Уничтожим их, а только потом двинемся бронированным катком вперед! Цель моих боев — не прорыв в глубь русской территории, а уничтожение русской армии! Чем больше они подвезут сюда войск, тем мне удобнее будет их здесь, в приграничье, громить!

Фон Клюге первым рассмеялся собственной удачной, как он считал, шутке. Блюментритт начал смеяться две секунды спустя.

— А территория? Лучше меньше, да лучше… Я так считаю! — продолжил фон Клюге после перерыва на смех. — A propos… Кого… там… в ОберКоммандо-диВермахт прочат на место покойного Гейнца? Мне-то, конечно, все равно, я ведь под любым командованием готов верно служить Рейху и Фюреру… Но все же?… Мне просто интересно — ведь у вас, мой друг, в Цоссене есть хорошие связи… Вы случайно ничего такого не слыхали?

— Совершенно случайно, слыхал… — с тщательно скрываемой генштабовской улыбочкой ответил Блюментритт, — разумеется, прочат только вас, мой генерал! Примите мои искренние поздравления!

Обращение командующего 2-й Танковой группы генерал-фельдмаршала фон Клюге

«Солдаты! Ведомые доблестным сыном Германии, генералом Гудерианом, вы ворвались на землю извечного врага нашего народа, неся жителям России свободу от жидо-большевистского ига, и достигли неслыханных прежде побед.

Теперь, когда гордый тевтонский меч выпал из рук вашего прежнего командира, павшего в неравной рукопашной схватке с дикими азиатскими ордами, Земля Отцов вручает этот меч мне.

Солдаты, мои боевые товарищи! С гордостью я принимаю этот пост, ибо мне предстоит вести к новым и новым победам истинных героев нации.

Солдаты! В бессильной злобе враг бросает против нас все новые и новые резервы. Отлично, воскликну я! Ибо любой немецкий гросс-бауэр знает, что чем гуще трава, тем ее легче косить.

Уничтожим русских в одном-единственном приграничном сражении!

У русских больше нет резервов, и чем больше мы убьем их сегодня, сейчас — тем меньше останется нам работы завтра. И наступит день и час, когда мы просто сядем в поезд и доедем на нем до сокровищ древнего Das Kremlin.

Вперед, мои храбрецы! К новым боям! Да здравствует победа!

Heil Hitler!»

— Halb Liter! — пробурчал себе под нос командир 8-й пехотной силезской дивизии генерал-майор Гоне…

И продолжил, обращаясь к своему адъютанту, обер-лейтенанту Эриху Менде:

— Мы, как Наполеон, найдем лишь свою смерть на огромных русских равнинах. Менде, запомните мои слова — час начала этой несчастной войны стал часом началом конца нашей старой Родины… Finis Germania![104]

Генерал знал, что он говорил, — ведь он сражался против русских в Великой Войне…

23 июня 1941 года. 23 часа 48 минут.

Буховичи. Штаб 4-й Советской Армии

На свет выложенных костров прямо на Варшавское шоссе приземлился связной самолет У-2 из Штаба Запфронта. Командующий Фронтом Павлов посылает и.о. командующего 4-й армии Сандалову «приказ», если этот клочок бумаги можно так назвать… Собственно, это даже не бумага, а оторванный уголок топографической карты, где простым карандашом, без даты и реквизитов, торопливым почерком, с пропуском знаков препинания и нарушением правил орфографии написано: