Утомленное солнце

Бойцы выбились из сил. Артем объявил привал. Генерал подозвал его к себе.

– Я же вижу, как вы мучаетесь… – глядя куда-то вверх, едва слышно сказал он.

– Мучения – часть солдатского бытия, – отделался философской фразой Артем. – Победы и поражения тоже… Сейчас мы терпим поражения, потом будут победы…

– Какие победы? Просрали все…

– Я этого не слышал, ладно?

– Дай мне пистолет, – попросил Круглов. – Я чувствую руку, я смогу… Или лучше сам меня застрели…

– Опять двадцать пять! – хлопнул себя по коленям Артем.

– Да ты сам подумай, капитан. Меня не будет, Владислава тебе достанется…

– А о ней мы с вами потом поговорим, когда к своим выйдем, договорились?

* * *

– Ты думаешь, она по любви за меня вышла? – не унимался Круглов.

– Ничего я не думаю…

– А ты думай, думай… Я же про вас все знаю. Вы встречались, любились, жениться собирались…

– Это было так давно, что я даже ничего не помню…

Действительно, война заслонила от него Владу. Так тучи заслоняют солнце. Тучи темные грозовые, смертельно опасные. А солнце жаркое, утомленное. И чужое…

– Все ты помнишь… – усмехнулся Круглов. – Владислава не та женщина, которую легко забыть… Я как увидел ее, так и пропал… И ты ее любишь, я знаю… Хочешь быть с ней? Убей меня. Это так просто…

– Она же ваша жена, – сказал Артем.

– Жена… Мы поженились двадцать первого июня, а два двадцать второго война… Моя дивизия в Туркестане стояла. Пока на фронт перегнали, Жуков уже Ельню взял. Думал я здесь отличиться. Отличился. Нет больше дивизии… Капитан, ну будь мужиком, избавь меня от мучений…

– Нет. Не хочу Владиславу вдовой оставлять…

– Да пойми ты! Если я сейчас застрелюсь, то позор свой смою. Она будет вдовой генерала. А если к своим попаду, то меня расстреляют. Тогда она будет вдовой врага народа. Скажи, есть разница?.. Ты что, нарочно ей зла желаешь?

– А передергивать не надо, – нахмурился Артем. – Зла я ей не желаю. И вам тоже… Я солдат, мое дело воевать. А если командир ранен, я должен вынести его с поля боя. Это закон войны. А других законов здесь нет…

Артем дал людям короткий отдых, а после полуночи поднял их, повел за собой.

Глаза слипались, ноги отказывались идти. Но Артем шел. Он в авангарде. Красноармейцы сейчас всего лишь тягловая сила. На них никакой надежды. Надеяться он должен только на себя. Он взбадривал себя как только мог. И шел, шел. Но сон следовал за ним, наступал на пятки.

Он даже не понял, сон это или явь, когда вышел на немцев. Два фрица сидели по обе стороны дерева. И спали. Но вот они уже просыпаются. Один уже хватается за автомат…

А у Артема пистолет в кобуре. Да и стрелять он не имеет права. Он нарвался на боевое охранение. Значит, где-то рядом полно немцев… Пистолет далеко, зато нож близко. Рука сама опустилась к сапогу, схватилась за рукоятку.

Немец не кричит. Зачем, если сейчас заговорит автомат. Но Артем не дал ему нажать на спусковой крючок. С ножом в руке он бросился на фашиста. Точный удар в сердце, и немцу каюк.

Второго немца он ударил рукой в горло. Удар не сильный, но он не позволил фрицу закричать. А нож уже вышел из тела убитого гитлеровца. Он свободен для удара… Одно дело бить врага на расстоянии, и совсем другое – убивать его в рукопашной схватке. Не у всякого поднимется рука. У Артема поднялась. Он солдат, у него каменное сердце… Нож полоснул открытое горло. Немец крякнул и грузно осел на землю. Глаза безжизненно смотрят на луну…

Вокруг тихо, спокойно. Только слышно, как треснул сучок под ногой младшего сержанта. Гурков смотрел на Артема как на какое-то божество. Как будто сам бог войны спустился на землю, чтобы избавить человечество от этих двух фрицев.

Артем приложил палец к плотно сомкнутым губам. Ни звука! Немец где-то рядом!

Он вытер нож о форму убитого, сунул его обратно в сапог. Забрал винтовку, подсумок с обоймами – передал ее безоружному Камышину. Себе взял штык-нож от винтовки, автомат, запас патронов. Собрался уходить. Но Гурков снял с убитых и ранцы. Да, пожалуй, он прав. Сухой паек им не помешает.

Путь продолжали осторожно. Впереди шел Артем, оглядываясь, прислушиваясь. Но все было спокойно.

Утром они услышали взрывы, выстрелы. Где-то западнее шел бой. Но скоро все стихло. Видимо, немцы подавили оборону окруженной советской части. Но нет, снова загрохотало.

Артем подходил к дороге, когда послышался шум моторов. Машины шли на восток, в сторону фронта. Немцы подбрасывают подкрепление. Но каково было его удивление, когда он увидел советские танки – новые «Т-34» и старые «БТ-7». Позади них на полуторках двигалась пехота. Солдаты в касках, с автоматами, винтовками. Борта забиты плотно. Ни единого свободного места.

Артем не выдержал, выбежал на дорогу. Замахал руками, требуя остановиться. Но машина проносились мимо. Отреагировала только зеленая в маскировочных пятнах «эмка». Свернула на обочину, резко остановилась. Из машины выскочил какой-то полковник с пистолетом в руке. Брови на переносице, взгляд-молния.

– Кто такой? – резко и с опаской спросил он.

– Капитан Гудимов, летчик. Тут генерал раненый…

– Генерал? – поморщился полковник.