Утони в своих грехах (СИ)

У неё самой слов не было — Артур дошёл до упора и замер, неторопливо двигаясь бёдрами по кругу.

Снова. И снова.

А потом под недовольный стон выскользнул, чтобы в следующий миг войти чуть быстрее и резче, вынуждая цепляться за его спину, до красных следов от ногтей, до искр перед глазами.

Моргана умоляла о большем…

…и он сорвался, как дикий лесной зверь. Яростный, быстрый и всё ещё нежный.

Между ними били барабаны, текла древняя энергия, размазывалась всполохами по коже кровь, проникала под кожу заклятьями и благословениями.

Вокруг вздымался лес с мчащимися оленями, с лунным светом, тёмно-синий, с запахом хвои и древесной коры.

И терпкое, почти запретное удовольствие отдавало под кожу, в темноту перед глазами, в сбившееся дыхание.

Она — богиня, Мать, дающая жизнь и благословение. Он наполнял её до края, до самой бездны начала мироздания, до следов их жизней среди звёзд.

Он — Увенчанный рогами, ещё юноша и уже муж с отражением столетий в глазах.

Моргана прижалась к нему от нахлынувшей тьмы и бездны, судорожно хватая воздух, запах его пота и крови, слизывая с губ сладость общего греха.

Артур выдохнул сквозь губы, следуя за ней. Изможденный и уставший, рухнул всем телом, кутаясь в её тепло и мягкие объятия, как когда-то давным-давно.

Позже, очнувшись от дурмана истомы, они переплелись у едва мерцающего камина. Моргана склонила голову ему на плечо и напевала что-то без слов, чуть покачиваясь, не замечая, как засыпает.

В такие ночи время меняет свой ход. В окна крался мягкий рассвет. Моргана зашевелилась в полусонных объятиях Артура, мягко поднялась, желая смыть с себя присохшую кровь.

Он вскочил следом, обнял крепко со спины, зарываясь во влажные от пота волосы. Потёрся носом по шее, прошептав:

— Останься.

— Конечно. Я рядом, Артур.

Я всегда буду рядом.

Уже потом, после душа он взял её снова, нежно, медленно, как мужчина женщину, а не бог свою богиню.

Засыпая, Моргана калачиком свернулась в крепких объятиях брата, ощущая себя маленькой и вовсе не великой жрицей, а любимой и умиротворенной.

И тихая колыбельная вплеталась в дрёму крадущегося утра.

Барабаны окончательно смолкли.

Моргана улыбалась во сне.