Утонувшая Среда

– Может, и нет, – сказал Длиннохвост. – Жителя убить очень и очень непросто. Все зависит от того, сумеет ли Йонгтин извлечь Пустоту прежде, чем она поглотит слишком большую часть его плоти. Другое дело, довольно долгое время потом он будет очень слаб. Так что я на твоем месте в смысле экспедиции на него бы не очень рассчитывал.

– Будем надеяться, он выздоровеет, – сказал Артур.

При этом он ощутил легкий укол совести: он сам понимал, что желает Скамандросу скорейшей поправки не вполне бескорыстно.

– Я вас провожу в другую каюту, – сказал Длиннохвост. – Мне кажется, было бы разумно вам отдохнуть, если сможете. Видишь ли, мы давно уже выяснили: хотя внутри Дома сон и не является чем-то жизненно необходимым, смертные, а также бывшие смертные чувствуют себя намного счастливее, если усталым телу и разуму дать отдых.

– Попробую последовать вашему совету, – одобрил Артур. – Только прежде мне надо сделать одно дело, и хорошо бы при этом кто-нибудь за мной присмотрел! Может, вы мне поможете?

И по дороге к новой каюте Артур вкратце объяснил Длиннохвосту суть заклинания, предоставленного ему доктором Скамандросом и позволявшего наблюдать за Листок. Потом он показал крысу раковину и зеркальце.

– Сам я не смогу за тобой присмотреть, – сказал Длиннохвост. – Я здесь как-никак капитан. Но если ты подождешь буквально минутку, я к тебе пришлю кого-нибудь, кому ты сможешь довериться.

Это он проговорил слегка обиженным тоном.

– Неловко как-то получилось… – тихонько пробормотал Артур, когда за крысом закрылась дверь.

В самом деле: просить капитана корабля постоять «на стреме», пока пассажир пялится в какое-то зеркальце!

Как и было обещано, всего через несколько минут в дверь постучали. Артур открыл и увидел перед собой смутно знакомого крыса.

– Ваткингл, первый помощник канонира, – сказал Артур, когда молодой матрос отдал честь и собрался представиться.

– С ума сойти, сэр! Вы меня запомнили!

– Спасибо, что так быстро пришел, – сказал Артур. – Капитан сказал тебе, что надо делать?

– Стоять на часах, пока вы будете вроде как ворожить, – бодро доложился Ваткингл. И погладил абордажную саблю, висевшую у него при бедре. – А если у вас, значит, глаза типа желтые станут или несуразицу какую вдруг понесете, тут-то я вас, извиняйте, по головке рукоятью слегка приложу.

– Ну, это как бы не вполне… – начал было Артур, но осекся и лишь пожал плечами, подумав: «В общем-то, если у меня вправду глаза желтые станут или начну чушь бормотать, может, по головке стукнуть и не лишним окажется!»

В иллюминатор вливался солнечный свет – верней, свет, происходивший с потолка Пограничного моря. Усевшись, Артур вытащил зеркальце, повернул его под нужным углом к свету и приставил раковину к уху.

Он снова попытался сосредоточиться на Листок, и в памяти начали всплывать образы. То, как он впервые увидел ее, упорно не желавшую сдавать кросс. С ней тогда еще был ее братишка Эд. Потом – как они с Листок отбивались в ее доме от жгруна, рассекавшего одну дверь за другой…

Эти сцены мельком отразились в зеркале, затем оно вдруг потемнело. Артур услышал, как изменилось равномерное шипение в раковине. Вот послышались шаги, потом чиркнула спичка… Вспыхнул свет, и темнота расступилась.

В зеркале чья-то бледная рука поднесла спичку к фонарю. Зажегся фитилек, и Артур снова увидел тесное помещение на корабле. Он решил сперва, что это все та же кутузка, но быстро понял, что ошибся. Впрочем, потолок здесь был высотой фута четыре, не больше. Комната зато была узкой и длинной.

И здесь находилась Листок. Выглядела она совсем иначе, чем в тот первый раз. Ее волосы были повязаны синей банданой, она была одета в рубашку с синими полосками и черные штаны, а обута в ботфорты с отворотами. И даже в мерцающем свете фонаря Артур смог убедиться, что с прошлого раза Листок успела основательно загореть. Не иначе, под солнцем какого-нибудь чужого мира!

Рядом с ней Артур увидел мальчика, одетого в том же, так сказать, стиле. Это он зажег фонарь и теперь привешивал его на крючок в потолке.

– И чего ради мы с тобой должны драться, Альберт, ума не приложу, – сказала Листок. – По мне, ну глупость кромешная! В смысле, мы же с тобой ладим отлично, разве не так?

– Традиция долбаная, – хмуро отозвался Альберт. – Мне тоже махаться никакого удовольствия, да капитан говорит – надо, и все. Юнги, мол, испокон века дерутся, а мисс Листок уже месяц у нас на борту, и ни одной потасовки. Так что либо драка, либо каждому по двадцать горячих через двадцатифунтовик.

– Что?

– По двадцать ударов Мискиной тростью, лежа брюхом на пушке, – объяснил Альберт. Он закатывал рукава. – Уж поверь, это гораздо больней, чем кулаками в драке.

– Это ты меня разозлить пытаешься, – сказала Листок. Она рукавов не закатывала, лишь откинулась к какой-то внутренней изогнутой балке. – Не пройдет, так и знай. Зря ли мы психологию учили! Я тебя насквозь вижу!

– А я еще не договорил, – парировал Альберт, но реального гнева в его голосе Артур не уловил. – Мне обрыдло по двадцать раз объяснять тебе простейшие вещи, которые ты давно должна была бы усвоить.