Утонувшие девушки

Повалил мокрый снег, но Мэддокс предпочел ждать снаружи, чтобы поглядеть, не явится ли с опозданием кто-нибудь подозрительный (и не вернется ли тот белокурый Адонис). Минуты шли, становилось все холоднее. Мэддокс сунул руки в карманы и поднял воротник, мысленно ругая себя за то, что так неуклюже все опять получилось с Джинни.

Занятый расследованием, он автоматически отметил, что Джинни внешне очень походит на девушку, которую сегодня хоронят. Совпадают и возраст, и интересы – взять хоть пение в хоре. А рядом крутится эта Пеннингтон, лучшая подруга Драммонд с начальной школы. Лара что-то скрывает и чего-то смертельно боится, за ней следит обладатель черного «Лексуса»… Вряд ли он, Мэддокс, так уж не прав, пытаясь запретить дочери общение с этой Ларой.

╬

Креститель

Радуйся, Мария, благодатная, Господь с тобою. Благословенна ты в женах, и благословен плод чрева твоего Иисус. Святая Мария, Матерь Божия, молись за нас, грешных, сейчас и в час смерти нашей, аминь.

Уже стемнело. Он караулил девушек на углу, где они будут поджидать автобус до дома. Какое приятное уединение, подальше от толпы и полицейских… Утром он незаметно ехал за Ларой до кампуса и ждал ее до окончания занятий. Он соображал, где ее лучше забрать, выбирая удобное «окошко» в ее расписании… Это становилось все труднее – полиция отрядила машины патрулировать улицы…

Он знал, что сегодня у Лары хор: все газеты писали о похоронах Грейси. Он хотел увидеть это сам. Приехать за Ларой сюда стоило риска, он пошел бы на это, просто чтобы насладиться масштабами дела рук своих – и ощутить знакомое возбуждение.

Ветер донес до него обрывки женских голосов. Идут! Его пульс участился.

В автобусе он осмелился сесть прямо за Ларой и ее новой подружкой так близко, что чувствовал их запах и при желании мог бы коснуться их волос. Лара в последнее время нервничала, часто озиралась, и это тоже затрудняло дело, но сегодня, увлекшись болтовней с подругой, существенно ослабила свою дурацкую бдительность.

Он слышал, как они разговаривали о хоре, о том, как Грейси будут отпевать в красивом большом соборе с блестящими полированными скамьями – в юности он сам помогал их чинить и полировать, пока мать была на исповеди или приносила провизию святому отцу. И заставляла заодно исповедоваться и его, сына.

«Благословите меня, святой отец, ибо я согрешил…» Но я ни разу не признался, что я любопытный скверный мальчишка, которому нравится подсматривать за голыми девочками в раздевалке…»

В соборе Св. Оберна он осваивал азы профессии, когда волонтером полировал церковные скамьи. «Это благородное занятие, сын мой… Иосиф был плотником, и даже Иисус занимался семейным ремеслом, прежде чем исполнить свою миссию…»

Девушки почти поравнялись с ним. Он отступил в дверную нишу и ждал там в тени. От возбуждения кожа покрылась мурашками. Вторую девушку звали Джинни. Из разговора в автобусе он узнал, что отец Джинни – детектив Мэддокс, тот самый, который ведет это расследование вместе с детективом Паллорино. На днях он видел Мэддокса у дома Лары и вдруг понял, что небеса подают ему знак.

И новый план, гораздо значительнее и масштабнее жалкого кружка девочек, которых он должен спасти, несравненно тоньше и изощреннее, шевельнулся в его мозгу, щекотнув похоть. Большой замечательный план с участием Джинни Мэддокс.

╬

Глава 44

– Да, я лично знал Грейси, – отозвался отец Саймон, снимая через голову широкую фиолетовую ризу. С грустной улыбкой он открыл шкаф, вставил в ризу вешалку и повесил ее на перекладину рядом с похожими облачениями красного, черного, зеленого и белого цветов. – Лорна Драммонд потребовала фиолетовую, – объяснил он, приглаживая волосы. – Сочла, что традиционный черный слишком формален для службы по ее Грейси. Ей хотелось акцента на скорби и искуплении грехов…

Из своего католического прошлого Энджи знала, что каждому событию в годовом цикле богослужений соответствует риза своего цвета: зеленая – для ежедневных служб, белый цвет – символ одержанных побед, например воскресения Христа, красный символизирует Святую Троицу, языки пламени и кровь, пролитую мучениками во имя Господа. Черное же облачение традиционно надевалось священником для заупокойных месс.