Утонувший в кладезе

Свет снова обмакнул перо в чернильницу, поднес его к бумаге. И понял вдруг, что не напишет сейчас эту фразу. Ни в коем случае!.. Вот какую-нибудь другую напишет. Запросто!.. Скажем, «Кудеснику Колдовской Дружины Остромиру от чародея Светозара Смороды»… Хотя он вовсе не собирается писать означенному Остромиру. Но – может. А вот про Кристу с ее босыми ногами и вызывающим взглядом – не может. Словно десницу его поразил вызванный чужим заклятьем паралич.

Странным оказался этот паралич. Отложить перо в сторону или почесать сим инструментом бровь он нисколь не мешал, а вот написать про Кристу…

Сила солому ломит. Свет почесал бровь, отложил перо, прислушался к своим ощущениям. И понял вдруг, что острое нежелание писать про Кристины ноги идет откуда-то изнутри, из собственной ментальной оболочки.

Конечно, прощупывать самого себя – занятие бессмысленное. Это известно любому ученику. Ничего вы внутри не найдете, окромя того, что вам и так известно. А потому получается бесполезная трата волшебных сил.

И тем не менее что-то подвигнуло Света на эту бесполезную трату. Он выругался, прилег на оттоманку, сотворил С-заклинание и углубился внутрь себя.

На первый взгляд все пребывало там в полном порядке. Вот острая обида на Остромира, вот удовлетворение от общения с Буривоем Смирным, вот холодное равнодушие к Забаве и всем остальным женщинам подлунной. Опричь Веры-Кристы… Вот что-то связанное с самой Верой-Кристой, бархатисто-теплое на ощупь, сладковатое на вкус. Тут и вовсе разная чепуха – легкая сонливость, нарождающееся желание облегчиться… И над всем этим – злоба, злоба, злоба!

А вот и Темный сектор, неподвластный ни одному волшебнику, непроницаемый даже для Кудесника. Так, по крайней мере, утверждает сам Куд…

Свет замер – парализующее десницу нежелание писать про Кристу проникало в сознание именно оттуда.

Чушь какая-то!.. Волшебная теория ментальностей говорит о Темном секторе лишь одно – пройдите, судари, мимо. И ничего оттуда ввек не исходило, окромя сигнала к окончанию агонии на смертном одре. А опосля оного сигнала волшебнику остается одна дорога – на погост, к Марене… И потому исполать богам, что Темный сектор непроницаем для Таланта! В противном случае последствия чужого проникновения в оную область было бы страшно представить…

И тем не менее нежелание исходит именно оттуда!

В Свете мгновенно проснулся исследователь. Они могут отлучить меня от официальной науки, но запретить изучать самого себя – вот им!!!

Решено – сделано!

Свет попытался проколоть размеренно пульсирующую оболочку Темного сектора, применив «тройной удар иглой». Ничего не получилось – оболочка стояла как каменная стена перед деревянным тараном. Надо было бы отступиться, но отступление перед самим собой – это не просто трусость!..

Свет собрал все силы своего Таланта и…

Очнулся он от рыданий.

Рыдала Забава.

– Светушко! Что с вами, люба мой? Очнитесь!

Поднял голову. Он лежал навзничь в родном кабинете, а Забава орошала слезами его лицо.

Впрочем, рыдания тут же стихли. А уже через мгновение девица залилась счастливым смехом:

– Жив! О Додола-заступница, он жив!

– Конечно, жив… С какой стати мне умереть, в собственном-то доме?

– А мне показалось, вы и не дышите…

Что со мной случилось? – подумал Свет. Чем я тут занимался?

И вспомнил. Глянул на часы – оказывается, он провалялся без сознания около двух часов.

– Иногда я просто ненавижу ваш Талант, – сказала между тем Забава. – Он вас когда-нибудь в гроб загонит!

Чуть было не загнал, подумал Свет. Но объясняться с Забавой не стал. А ей объяснения такого рода и не требовались. Те же, что требовались, не могли сейчас прозвучать из уст чародея Смороды.

Впрочем, через пять минут выяснилось, что оказаться с девицей в постели можно и безо всяких объяснений вообще.

А еще через пять минут Свет окончательно убедился, что монотонные движения тазом разряжают его душу не хуже фехтовальных выпадов.

10. Ныне: век 76, лето 3, вересень.

Как и вчера, гостя разбудили в тот самый час, когда он просил. Едва Свет отозвался, колокольчик перестал звонить, а тоненький Радомирин голосок весенним журчащим ручейком проструился из-за двери. Доброе утро, сударь чародей!.. Ваши ногавицы вычищены… Карета в распоряжении сударей волшебников будет через полчаса. А через пятнадцать минут, буде волшебники пожелают с утра перекусить, их ждут и к завтраку.

Свет поблагодарил горничную и рывком поднялся с постели.

Денница едва-едва заглянула в окно, облив весь восток нежно-розовой краской. Словно над окоемом встала аура полностью созревшей для детородства девицы…

Накинув на рамена халат, Свет вышел из комнаты, поднялся этажом выше. Внимательно проверил заклятье, наложенное вечор на обиталище Буривоя Смирного. На первый взгляд заклятье казалось нетронутым. И на второй – тоже. Свет подергал за ленточку звонка.

Через мгновение хриплый со сна голос Буривоя опасливо спросил:

– Кто там?

– Это я, брате.

За дверью послышался легкий шум.

Свет почувствовал, как Буривой проверяет охранное заклятье со своей стороны. Потом дверь отворилась.