Утопая в беспредельном депрессняке

Дом был достаточно велик, чтобы предоставить Виски и Элизабет отдельные апартаменты из спальни, кабинета и ванной. Точно такие же, как у Гудли. И даже когда двойняшки подрастут и обзаведутся семьями, место им, по всей вероятности, тоже найдется. В доме было столько комнат и закоулков, что при желании всегда можно было не мешать остальным.

Порой человеку хочется побыть одному.

Когда Виски вселился сюда с Элизабет, переменилась вся его жизнь. Добавились разные правила. До сих пор единственными правилами, которыми руководствовался Виски, были те, которые он придумал для себя сам. Жизнь с другим человеком напоминала карточную игру старушки Мэгз, в которую ему еще не доводилось играть.

— Не разбрасывай повсюду свои носки, — сказала ему Элизабет в первый же день их совместной жизни. — И мой ноги как следует. Они пахнут.

— Не может быть.

— И белье надо менять каждую неделю, — продолжала она, не слушая его.

За этим последовали другие правила. Они составляли их вместе.

Душ каждое утро. (Ее правило.)

И перед сном. (Ее.)

Не есть в постели. (Ее.)

Особенно то, что крошится. (Ее.)

Не пытаться заняться любовью, когда она спит. (Ее.)

Убирать комнату каждый день. (Ее.)

Не спать на спине, раз храпишь. (Ее.)

В постели не ковырять в носу, не чесать в паху и т. д. (Ее.)

Не предавать этому значения. (Его правило.)

Не позволять ей «перевоспитывать» себя. (Его.)

Ты сам себе хозяин. (Его.)

И всегда им останешься. (Его.)

Не давать ей понять, как часто она права. (Его.)

N. В. Всегда делать так, как решила она. Это лучший способ избежать споров. (Его.)

Они идеально ладили друг с другом.

Ну почти идеально.

Врач все не шел, и у него было достаточно времени подумать над тем, что его привело сюда. Еще год назад боль была вполне переносима — грызла его потихоньку где-то там внутри. Хуже всего было то, что он страшно устал за это время.

Алкоголь помогал. Он притуплял боль, когда она становилась слишком сильной. Но приходилось соблюдать осторожность — не хотелось, чтобы Элизабет неправильно это поняла. Не хватало только ему превратиться в пьяницу вроде его папаши. Ни за что. Элизабет могла неправильно понять его привычку и сделать из мухи слона. Однако если его отец был выпивохой, то это вовсе не значит, что и он должен стать им.

Он будет пить очень умеренно.

В чисто медицинских целях.

Полностью владея собой.

После сердечного приступа Винсента все у Виски пошло наперекосяк. Это получилось не сразу. Предотвратить развитие событий он не смог, и они нарастали медленно и неизбежно.

Благодаря альбому с его фотографиями у него стало появляться все больше и больше заказов. Одновременно возрастали и требования. Он едва успевал справиться с работой, и, разумеется, всякий раз ее надо было закончить вчера. В последнее время его уже холодный пот прошибал при мысли о том, что он опять должен брать в руки камеру.

Алкоголь решал почти все проблемы. Он снимал напряжение, все становилось гораздо проще, когда в голове стоял легкий алкогольный туман.

То есть проще для него, а не для клиентов. Из-за алкоголя он изменился. Нет, он не стал таким же неряшливым бестолковым алкашом с нетвердой походкой, как его папаша. Но те времена, когда он мог шутя разделаться со всеми трудностями, возникающими в процессе съемки, явно прошли. А трудности возникали постоянно. И еще эти советы, как лучше воплотить ту или иную дурацкую идею, которая взбрела в голову заказчика.

«К черту. К черту их всех, — думал он. — Эти идиоты сами не знают, чего хотят. И ведь они действительно ничего не понимают. Хотят, чтобы ты помог разгрести кучи мусора в их головах».

Постепенно Виски создавал себе совершенно определенную репутацию. Первое, что для этого требовалось, — заявить художественному редактору, обязательно в присутствии заказчика, что тот ни черта не смыслит в своей работе. Вторым шагом было привлечь на свою сторону заказчика, чтобы вместе обрушиться на несчастного редактора. При этом люди, обращавшиеся с заказами в рекламное агентство, почему-то непременно хотели, чтобы фотоработы выполнял Виски. Он стал в некотором роде знаменитостью.

И только Элизабет знала, в каком напряжении он постоянно живет, хотя и не подозревала о выпивке. Он был достаточно ловок, чтобы не попасться на этом. Она стала помогать ему в переговорах с редакторами и клиентами, но вместе с тем она и сама пыталась сделать карьеру, не связанную с его делами, и в результате у нее оставалось все меньше времени, чтобы оберегать его здоровье.

Проблема усугублялась тем, что они по-прежнему жили в доме де Марко.

Виски чувствовал себя неловко из-за необычайной щедрости Винсента, который даже построил для него отдельную фотостудию. При этом уверял, что строит конюшню. Виски ни о чем не подозревал до самого последнего дня, пока не вошел в законченное помещение вслед за Винсентом и не увидел белые плавно закругляющиеся стены, штативы, юпитеры, свернутые рулоном задники, маленькую затемненную лабораторию — все, что требуется фотографу-профессионалу.