Утопающий во грехе

«Он покончил жизнь путем погружения в воду без обратного выгружения, чего добивался и ранее, но ему чинили препятствия».

/Из материалов предварительного следствия/

Прокурор Друз смотрел в своем кабинете по телевизору новости из столицы.

В это время сотрудники прокуратуры старались его не беспокоить, потому что знали — для прокурора это святое время, когда он осмысляет происходящее в стране и мире. Конечно, не столько сами новости интересовали Друза в процессе обдумывания происходящего. Ему, старому опытному следопыту, было любопытно все — порядок освещения новостей, расставляемые дикторами акценты, детали телевизионной картинки, случайно пропущенные в эфир слова, выражение лиц высокого начальства… Все ему было важно, все им учитывалось, бралось на заметку, сопоставлялось с теми сведениями, что поступали из других источников, а потом вписывалось в общую картину творившегося вокруг. И, надо признать, Друз редко ошибался в своих умозаключениях.

Молодой сотрудник прокуратуры Егор Аверьянович Абелин заглянул в кабинет начальника именно в эти неприкосновенные минуты. Друз недовольно покосился на Абелина и только рукой махнул на стул — мол, садись да помалкивай. Новости, судя по всему, шли к концу.

На экране появилось безбрежное поле колосящейся пшеницы, колышимой порывами теплого ветра. «Просто картина художника Левитана из школьного учебника „Родная речь“», — подумал Егор Аверьянович. Или та самая картинка в букваре, с которой, как в песне поется, начинается Родина.

И тут в кадре возник человек. Он вошел в волнующееся пшеничное море, задумчиво поглядел на далекий горизонт, потом сорвал несколько колосков и стал внимательно их изучать. Такие кадры Абелин видел по телевизору сотни раз. Телекорреспонденты не терзали себя муками творчества, выбравшись в сельскую местность. Они загоняли начальство в колхозное поле и заставляли теребить колосья. Все это называлось «Труженики села вырастили богатый урожай зерновых».

Но с этим человеком что-то было не так, и Егор Аверьянович даже не сразу сообразил, что именно. Потом дошло. Человек был негром.

И тут диктор ликующим голосом сообщил, что сей молодой уроженец Африки после окончания института решил остаться в СССР и теперь работает агрономом в колхозе.

— Ни хрена себе агроном, — прохрипел на этих словах Друз, а Егор Аверьянович вздрогнул — Друз просто дословно угадал его мысли.

— Ладно, чего у тебя там?

Егор Аверьянович, дрожа от возбуждения, доложил, что в ходе расследования одного хищения выяснилось, что преступник, прежде чем проникнуть в помещение, подслушивал за дверью, чтобы убедиться, что там никого нет…

— Ну и что? Что нам это дает? — не понял Друз радости Абелина.

— Как что? Он же ухом прямо к замочной скважине приложился!

— Ну, приложился, — раздраженно сказал Друз. — Тоже событие! А если бы он задницей приложился? Ты бы тоже тут скакал от радости?

Но увлеченный своими соображениями Абелин раздражения начальства даже не заметил. Не до того было.

— Генрих Трофимович, так ведь доказано уже, что строение ушной раковины человека так же неповторимо и уникально, как и папиллярный узор пальцев! Контуры завитка, противозавитка, козелка отличаются абсолютной индивидуальностью! И почти не изменяются при соприкосновении с какой-либо поверхностью! Независимо от силы придавливания!

— Ну это, я думаю, зависит от того, как придавить, — не желал сдаваться Друз. — Если по уху дубиной двинуть, так, думаю, изменения там произойдут!

— Ну у нас-то дубины не было, Генрих Трофимович! А то придавливание, которое наблюдается, когда прикладывают ухо к замочной скважине, индивидуальные характеристики не меняет. Так что эксперт сказал, что отпечаток замечательный! Дайте, говорит, живое ухо — мигом идентифицирую!

— Ну, правильно! Есть у тебя отпечаток со всеми козелками и завитками, а где ты само это ухо возьмешь? В натуральном виде?

— Так ведь у нас не только ухо есть, Генрих Трофимович!

— Ну да? А еще что?

— Зубы!

— Чьи зубы? Откуда зубы? Он что, еще и дверь зубами грыз?

— Он же сторожа укусил, Генрих Трофимович, когда тот его задержать пытался! Оттиск зубов оставил — просто загляденье. И тут я вспомнил! Мне врач зубной сказал, что он по зубам всех своих пациентов помнит.

— Ну, сказать-то он все может!

— Там оттиск необычный. Очень характерный!

— Ну, в общем, все ясно. Следов — море. Уши с зубами! И что ты со всем этим богатством делать будешь?

— Преступника искать! Для начала надо обойти все зубные кабинеты — кто-то из дантистов может по оттиску клиента вспомнить?

— Может вспомнить, а может и нет. Только это, Аверьяныч, ты не забывай, что ты прокурор, а не опер начинающий, а то я же вижу — сейчас сам побежишь по зубодерам с высунутым языком. Пусть милиция тебе людей выделит для оперативной работы.

— Ага, и сама преступника поймает! — проговорился о своих тайных мыслях в азарте Абелин.

Друз крякнул.