Утопи свои обиды

— Сейчас тебе будут и документы, и мороженое на палочке! — ехидно ухмыльнулся Виктор.

— Всем стоять на месте! — неожиданно рявкнул Сашка и каким-то неуловимым движением вдруг скрутил руку Виктору, да так, что тот от боли завыл. Мне же он крикнул: — Быстро звони в полицию!

— Какую полицию?! — удивился я. — Мы только что от неё удирали…

— Звони!

А потом в руках одного из мордоворотов вдруг оказался пистолет, раздался выстрел, и Сашку вместе с Виктором, в которого он вцепился мёртвой хваткой, швырнуло на камни. Я видел, как по Сашкиной майке расплылось кровавое пятно, и кровь, не переставая, стекает на придавленного им Виктора, а тот пытается выбраться из-под тяжёлого Сашкиного тела, но у него не получается.

Мы с Софой стояли как заворожённые, лишь безучастно глядели, как подскочивший «Усама» помог Виктору выбраться, брезгливо отряхнул руки от крови и по-русски пробормотал:

— А он жив! Что будем делать?.. Что мы наделали?!

Виктор стоял в двух шагах от хрипящего Сашки и потирал вывернутую руку. Отдышавшись, скомандовал:

— Грузите в машину, здесь его оставлять нельзя — мы тут наследили… Потом подумаем, что с ним делать. А вы, — он недобро посмотрел на нас с Софой, — быстро в свою машину. Я еду с вами. Нам ещё надо Давида найти. Всё, шуточки закончились…

35

Израиль Сентябрь 2011

Мы выехали по просёлочной дороге на шоссе, и машину уже вёл Виктор. После ранения Сашки я находился в полном ступоре и всё никак не мог представить, что с ним сейчас происходит. Ему нужна срочная медицинская помощь, но оказывать её никто не собирался. Я не сомневался, что он жив, потому что не мог и представить иного. Но всё произошло так быстро и неправдоподобно страшно, что я просто оторопел. Если бы я мог сейчас, я бы задушил этого Виктора голыми руками. Но он, словно догадываясь, похлопал себя по карману пиджака, в котором топорщился пистолет.

— Вы обязаны везти его в больницу! — твёрдо сказал я. — Человеку плохо, он теряет кровь! Будьте же людьми!

— Замолчи! — проскрипел Виктор. — Он сам виноват, никто не просил его вмешиваться. Не полез бы, сидел бы сейчас на берегу живой и здоровый, любовался бы волнами. Нам нужен был всего лишь ты. Даже твою девицу мы оставили бы в покое. Да и с тобой ничего плохого не случилось бы — достал бы мне Давида, получил бы свои деньги, и гуляй на все четыре стороны.

— Повторяю, я не знаю, где сейчас Давид!

— А разве он был не с вами?

— С нами, но по дороге вышел, не захотел ехать дальше.

Некоторое время Виктор размышлял, потом сказал:

— И вы его так легко отпустили?.. Впрочем, деваться ему некуда. Рано или поздно вернётся в свою деревню. Вот туда-то мы с вами сейчас и отправимся.

— А если не захочу?

— Куда ты денешься! Хочешь составить компанию своему приятелю?

И тут Софа, всё это время молчавшая на заднем сидении, разъярённой кошкой вцепилась ему в горло.

— Сволочь ты, сволочь! — кричала она в истерике. — Для тебя человеческая жизнь ничто! Задушу тебя!

Виктор с трудом затормозил и оторвал её руки от своей шеи.

— А ты что сидишь пень-пнём?! — кричала мне Софа. — Он же нас всех убьёт!

— Что случилось? — К машине бежал один из мордоворотов. Их машина остановилась в двух шагах от нас.

Виктор опустил стекло и хрипло скомандовал мордовороту:

— Ну-ка, вышвырни её из машины! Она нам не нужна. Мне достаточно его одного. — Он кивнул на меня и вытащил пистолет. — Рыпнешься — убью. Уж я-то не промахнусь!

Как Софа ни сопротивлялась, но мордоворот выволок её наружу и мощным пинком отправил на обочину. Тут же Виктор надавил на газ, и машина рванула вперёд. Я оглянулся и увидел, как Софа, вытирая кровь с разбитого подбородка, медленно встаёт на четвереньки. Потом её загородила догоняющая нас машина с арабами, и больше я ничего не видел.

Я понимал, что веду себя как последний негодяй, но ничего не мог сделать. Софа, эта женщина, которая неожиданно стала для меня светлым пятном в жизни, — разве сумел я её защитить и не допустить, чтобы с ней так грубо обращался какой-то ублюдок? Позор на мои седины…

— Дыши ровно! — пробормотал Виктор, по-прежнему не спуская с меня пистолета и руля одной рукой. — Приедем к Давиду, ты его вызовешь, а дальше…

— Да надоел ты уже! — в сердцах рявкнул я и отвернулся. — Мне всё равно, делай что хочешь…

Некоторое время мы ехали молча, и я чувствовал, что вести ему машину одной рукой всё-таки тяжело. Виктор убрал пистолет в карман, но предупредил меня на всякий случай:

— Учти, захочешь сделать какую-то гадость, не посмотрю ни на что…

Мы постепенно приближались к городу, и машин на дороге становилось всё больше.

— Пойми, — вдруг заговорил Виктор, — какая тебе разница? Ты вписался во всю эту историю, чтобы срубить бабок, ведь так? Тебя не обманули, и ты получил аванс. Дай мне Давида, и получил остальные двадцать девять тысяч. Разве этого мало? Учти, не шекелей, а долларов! И всего лишь за крохотную вещь — вывести меня на Давида. Где ты ещё сумеешь заработать столько денег? Нет, ты не молчи — где? Тебя никто не собирается кидать, и если бы только знал, какие серьёзные люди стоят за этим!