Утопи свои обиды

В сотый раз Дмитрий прокручивал в голове вчерашний разговор с начальством, и хоть это не было для него неожиданностью и назревало давно, где-то в глубине души таилась надежда, что всё сложится как-то иначе и такой печальной и скорой развязки не случится.

Утром он, как обычно, пришёл в бюро, несколько минут до начала работы поболтал с коллегами в курилке, а потом отправился за свой стол. План на сегодня был обычный — очередная серия лабораторных замеров, впрочем, график утвержден начальством в начале квартала. Ему всегда удавалось сделать чуть больше, чем запланировано, и это начальству нравилось. Кто же против того, чтобы работа выполнялась досрочно, — это премии, благодарность от заказчика, а главное, приятное ощущение собственной значимости и нужности.

Идеи, которые Дмитрий вынашивал уже добрый десяток лет, наконец, дошли до самых верхов, и начальство — особенно военные, для которых разработка предназначалась, — на удивление быстро отреагировало. Дмитрия, попавшего после института на работу в этот почтовый ящик, заприметили сразу, дали лабораторию, средства и пару очень важных телефонных номеров, по которым он мог звонить в любое время дня и ночи в случае необходимости. Но только если ситуация безвыходная, и без вмешательства сверху выпутаться из неё нельзя.

Едва Дмитрий вытащил папку с бумагами из сейфа, зазвонил внутренний телефон.

— Зайди ко мне, — коротко приказал ему, даже не поздоровавшись, заместитель директора института Коновалов. — Оставь все дела и зайди. Я жду.

В самом начале рабочего дня начальство редко тревожит подчинённых. Уж если ему что-то требуется, то оно само снисходит со своих кабинетных высот до рабочих мест. Когда же вызывает к себе, наверняка ничего доброго ожидать не следует.

Вернув папку в сейф, Дмитрий отправился к Коновалову. По дороге он пытался раздумывать о причинах срочного вызова, но в голову никаких мыслей не приходило.

— Сядь, — сказал Коновалов, не отрываясь от бумаги, которую просматривал. — Нужно поговорить.

Некоторое время стояла тишина, и Дмитрий вдруг понял, что сейчас должно произойти что-то неприятное и непоправимое.

— Как твой проект? — спросил Коновалов.

— Нормально, — пожал плечами Дмитрий, — опережаем график…

И опять наступила тишина. Наконец, Коновалов отложил бумагу, встал из-за стола и несколько раз прошёлся по кабинету, что-то напряжённо раздумывая.

— Понимаешь, Дмитрий Ефимович, — глухим голосом сказал он, остановившись у окна, — наше руководство ценит тебя и уважает, но… видишь, какой бардак творится вокруг? Всё летит в тартарары, заводы закрываются, оборонка трещит по швам. Короче, солдафоны твой проект решили прикрыть.

— Денег на него нет? — предположил Дмитрий.

— Не только денег, — отмахнулся Коновалов, — не до проектов им сейчас. Самим бы в креслах усидеть…

— Хотят приостановить или вообще закрыть?

— Не знаю. Знаю лишь, что с завтрашнего дня твоя лаборатория закрывается. — Коновалов вернулся к столу, взял бумагу, которую читал, и протянул Дмитрию. — Вот приказ по институту, распишись.

— Что же мне теперь делать? — Дмитрий вертел в руках приказ, не решаясь в него заглянуть.

— Мы тебя вынуждены уволить. Других вариантов нет. И твоих сотрудников… Посиди дома, отдохни. Рыбалка, грибы — что ещё могу посоветовать? А там, глядишь, что-то изменится, солдафоны одумаются и решат возобновить разработки… Мы ведь не только тебя увольняем, ещё пара лабораторий закрывается, а это добрых полсотни человек.

— С завтрашнего дня не работаю?

— Уже с сегодняшнего. Сходи, возьми в кадрах обходной лист… До свиданья. И не обижайся на нас…

До обеда Дмитрий просидел за своим столом, разбирая бумаги и тайком от начальства копируя их. Девчонка, работающая на ксероксе, ещё не знала о его увольнении и охотно копировала документы, которые он складывал в свою сумку так, чтобы на них не обратил внимания охранник на входе. Хотя вряд ли его будут проверять, но всё может быть — человек увольняется и больше сюда не вернётся, а объект всё-таки режимный и каждая вторая бумага здесь с грифом «секретно»…

Но его не задержали на выходе. Охранника, имени которого Дмитрий не знал, интересовало другое. В сумке не было того, что чаще всего выносят сотрудники, — спирта или дефицитных радиодеталей, — а какие-то бумажки с резким запахом нашатыря — да кому они сегодня нужны?

Самое неприятное ожидало дома. Людмила, с которой он и так жил в последнее время, как кошка с собакой, узнав об увольнении мужа, ни слова не говоря, собрала вещи и уехала к матери. Такое случалось и раньше, но всегда сопровождалось скандалами и битьём посуды. Сегодня же всё прошло тихо, и это было совсем паршиво. Так уходят, когда не собираются возвращаться.