Утопи свои обиды

— Вот что, уважаемая, — сквозь стиснутые зубы выдавил я Софе, внимательно наблюдавшей за переменами, происходящими с моей прежде безмятежной физиономией, — высокое полицейское начальство велело сворачивать нашу плодотворную работу и катиться к чертям на все четыре стороны.

Минуту Софа удивлённо разглядывала меня и, наконец, выдала тираду, сразу напомнив мне мою бывшую супругу в самые апофеозные моменты наших внутрисемейных дискуссий:

— Они это что — серьёзно?! А дверь выбитую кто вставлять будет? А пропущенные дни на работе кто тебе оплатит? А бензин, потраченный на поездки?

— Не сыпь мне соль на раны! — окончательно разозлился я. — Лучше бы сказала что-нибудь приятное. А то вы все словно сговорились выдавать мне одни гадости!

— Я-то что? — сразу пошла на попятную Софа. — Я тебе враг? Нам бы сейчас не отношения выяснять, а подумать, как помочь Бланку.

— Кому?! Ему-то чего помогать? Он сам себя прекрасно защитит ото всех. А вот нам теперь, как я понял, на полицию рассчитывать нечего… Сволочь Гольдман — так ему и скажу, когда встречу!

— Так-то оно так, но… — задумчиво проговорила Софа, — на душе у меня неспокойно. Мы-то с тобой в городе, нам проще. А Давид? Сидит в своей деревне, а что творится за забором, наверняка не ведает. Если, конечно, не обладает даром предвиденья…

— Ну, ты, матушка, его уже в мессинги определила! — невольно усмехнулся я. — Что предлагаешь?

— Для начала нужно ему позвонить и узнать, как дела. Мы теперь в одной лодке. Если нам потребуется какая-то защита от бандюков, то искать её больше не у кого. Сам видишь, какая помощь от полиции… А его недоброжелатели — наши тоже. Он нам поможет, ну, и мы ему. Вместе весело шагать по просторам…

— Думаешь, Давиду от нас большая польза? — снова удивился я изощрённой Софиной логике.

— Какая есть. А в банк съездить он попросил именно нас. И общается только с нами…

— Не знаю, — вздохнул я и скомкал свою шпионскую газету. — Что-то мне не хочется играть в Санта-Клауса с получением и раздачей подарков. Мне бы сейчас дверь в квартире починить, вернуться к нормальной человеческой жизни и забыть все эти приключения, как кошмарный сон. Так и полиция велит.

— А получится? — поддела меня Софа.

— Получится! — отрубил я и сразу вспомнил о деньгах, полученных от арабов. Едва ли эти ребятки легко от меня отвяжутся. Я уже немного изучил эту публику: даже захочешь им деньги вернуть, ни за что не возьмут… На душе сразу стало тоскливо и неуютно. Честно признаюсь, возвращать тысячу не хотелось, однако лицезреть «Усаму» с его братвой не хотелось ещё больше.

И, словно в подтверждение моих опасений, в моём кармане зазвонил сотовик.

— Узнаёте? — донеслось из трубки. — Это Виктор. Как самочувствие?

— Хуже, чем до разговора с вами, — мрачно пробурчал я и хамовато прибавил: — Сейчас я очень занят и не могу разговаривать! Давайте отложим разговор.

— Уловил вашу иронию, батенька! — рассмеялся Виктор. — Тем не менее, минутку из своего драгоценного времени уделите. Вы же понимаете, что просто так я звонить не стану.

— Что вы хотите?

— Я пошлю к вам сегодня нашего человечка с ноутбуком, и вы с ним возьмёте из банковской ячейки диск, скопируете в ноутбук и вернёте его на место. Простенько и со вкусом. Чтобы никто ничего не заподозрил. Я имею в виду нашего подопечного.

— Говорю же вам, что у меня нет даже минуты свободной! — принялся я отчаянно сопротивляться.

И тут же в игривом тенорке Виктора прорезался металл:

— Для меня найдёте… Или за вами послать вчерашних ребятишек? У вас с ними уже налажен контакт, как понимаю. Уговаривать не придётся.

И тут мне стало по-настоящему плохо. Если раньше я рассчитывал на Гольдмана, хоть он и пальцем о палец не ударил, чтобы как-то помочь, кроме, конечно, втыкания в воротник бесполезного микрофона, то теперь никакой надежды не было. Максимум, что можно ждать от нашей доблестной полиции, это опознание в скором будущем моего тёплого трупа и отправки его на казённый счёт в морг. Учитывая же, что разбираться никто ни в чём не собирается, — я в этом уже уверен! — то возникновение трупа спишут на самоубийство в результате типичного репатриантского депрессняка…

— Что решаем? — вкрадчиво напомнил о себе Виктор.

— Подъезжайте…

— Этого нельзя допустить! — вдруг взбеленилась Софа, внимательно прислушиваясь к нашему разговору по телефону. — Как ты смог им что-то пообещать? Чтобы наше еврейское ноу-хау попало во враждебные арабские руки?! Они же всё это потом обратят против нас! Сейчас же звоню Давиду и всё ему рассказываю!

И тут я вышел из себя окончательно:

— Тебе, подруга, легко играть в патриотизм, ведь не тебе надавали по голове и выломали дверь в квартиру! Да, твой дверной замок тоже покарябали и вдобавок попугали меня тем, что тебя убили! Но тебе не кажется, что ещё день-другой — и мою квартиру развалят окончательно, а на развалинах найдут тёплый трупик твоего компаньона, который сыграл перед смертью в Мальчиша-Кибальчиша? Да и тебя не забудут…

— Что ты городишь?! — возмутилась Софа.