Утопический капитализм. История идеи рынка

2. Преодоление капитализма не может пониматься как утверждение нового глобального экономического порядка, нового способа производства. Напротив, следует умножать способы производства и типы общественной деятельности. Сегодня «смешанная» экономика ограничивается сосуществованием государственного и частного секторов. Следует расширить эту концепцию и двигаться к плюрализму способов организации и типов функционирования. Программы по развитию сектора социальной экономики (кооперативов, страховых касс взаимопомощи и т.п.) и «третьего сектора» вписываются в эту перспективу. Изгнать либерализм из наших умов означает прекратить мыслить в рамках единственного способа производства. Но здесь необходимо задать себе важный вопрос: точно ли рынок обладает «растворяющим» эффектом (Маркс)? Как только он правит, пусть даже и в ограниченной сфере, не в его ли логике расширяться и образовывать единое экономическое пространство? A priori история капитализма, казалось бы, подтверждает подобные опасения. Но эту историю следует рассматривать в контексте социологических условий, в которых шло развитие капитализма, ибо рынок обладает растворяющим эффектом лишь в рамках конкретного рыночного общества. Именно социальная структура была двигателем развития рынка, в ней и следует искать ответа на вопрос о том, возможно ли вообще стабильное сосуществование способов производства, отличных друг от друга (пусть даже границы, разделяющие их, остаются подвижными).

3. Изгнать либерализм из наших умов, возможно, означает также покончить с понятием глобального общества. Действительно, понятие глобального общества является продуктом атомизированного представления об обществе и атомизированного состояния общества. Следует выйти из оппозиции индивид/рыночное общество, которая представляет собой не что иное, как повторение оппозиции недифференцированное гражданское общество/государство. Как можно сделать или хотя бы представить это? Возврат к семье и к домашнему способу производства, на мой взгляд, следует исключить. В наше время вся культурная эволюция ведет к индивидуализации членов семьи, преодолевая гендерное разделение труда (оплачиваемый труд для мужчины, домашний труд для женщины), на котором основывались последние проявления домашней экономики в обществе. Точно так же мне представляется маловероятным развитие стабильных и более широких коммунитарных форм жизни, внутри которых мог бы развиться особый способ коммунитарного производства. В этом смысле невозможен «возврат к архаическому», как этого открыто желал Марсель Мосс. Сегодня уже невозможно вернуться к глобальному социальному порядку, в который были бы «вмонтированы» (по знаменитому выражению Карла Поланьи) разные виды экономической деятельности. Нет больше метасоциального гаранта, способного умерять и ограничивать экономическую деятельность. Изучение «примитивных» обществ может, в лучшем случае, научить нас понимать относительность и ограниченность нашего собственного образа жизни. Но невозможно думать о преодолении современного индивидуалистического общества путем возврата к холистскому обществу. Дело не в индивидуализме, а в способе сочетания индивидуальностей в обществе. Мы не можем больше мечтать о новом «домашнем очаге», который стал бы точкой равновесия и компенсирующей инстанцией по отношению к рыночной социализации. Сейчас следует мыслить в терминах неустойчивых мульти-социализаций. Если мы хотим, чтобы мужчина и женщина были отныне не просто сыном и дочерью гражданского общества, с одной стороны (Гегель), и членами буржуазной семьи, с другой, то это возможно лишь ценой умножения форм социализации – пространственных, временных, трансверсальных. Именно при этом фундаментальном условии может быть ограничено и, возможно, преодолено общество рынка. Нужно понимать «общество» как сеть частичных, временных социаций, связанных множественными уровнями взаимозависимостей[278]. Общество в целом существует коллективно лишь как сеть из некоего количества точек, в конечном итоге ограниченных. Только при этом условии можно надеяться на значительное ограничение рынка как господствующей и привилегированной формы социации. К слову, именно в этих рамках становится по-настоящему осмысленной перспектива экспериментального общества.