Утопия

Считай, что я пошутил, думал Ким и даже пытался усмехнуться. Чудовищная несправедливость, звериная жестокость мира, из которого ты нас вытащил, оправдали бы любую модификацию. Да, оправдали, говорю, что слышишь… Но ты выбрал другой путь. Ты искусственно создаешь препятствия тем, кто сейчас взрослеет. Чтобы дать им возможность развиваться, а не просто расти. Ты вернул нам страх выбора… но не до конца, потому что, во-первых, никакой выбор не фатален, а во-вторых, всегда можно пойти в беседку и спросить совета…

Ты знаешь, встреча с Никасом пошла мне на пользу. Я по-другому теперь смотрю на Первую Космическую… Я, отец, провожающий сына в неизвестность, где с ним может случиться все что угодно, где он будет долгие годы жить в замкнутом пространстве и видеть небо только на стереоэкране… И я больше никогда его не коснусь… Современный отец сказал бы: он ведь сам этого хочет, значит, так ему лучше, и пусть летит. А я не современный отец, и мне всякий раз становится дурно, когда я понимаю, просыпаясь по утрам, что время до старта сократилось еще на один день…

Но если он, оказывается, зерно, избранник, посланец… Что, мне должно быть легче?

ГЛАВА 25

— Загулялась? — сухо спросила Виктория Викторовна.

Юлька Тамилова сразу же выловила в голосе матери новые, прежде не звучавшие нотки. Насторожилась:

— А что?

— Надо поговорить, — сказала Виктория Викторовна.

— О чем? — спросила Юлька, удивленная.

— Скажу, — сухо пообещала Виктория Викторовна. — Сядь.

Юлька села. Мать смотрела на нее новым, странным, немного пугающим взглядом.

Юлька хотела молчать, пока мать первая не выложит карты — но этот новый взгляд нервировал ее, и в конце концов она не выдержала:

— Да что случилось?

— Давно ты беспандемная? — далеким каким-то голосом спросила мать.

— А ты будто не знаешь!

— В школу не ходишь?

— У меня индивидуалка… Ты будто не знаешь!

Мать молчала, не сводя с Юльки жестких изучающих глаз.

— Что случилось? — повторила Юлька, стараясь, чтобы голос прозвучал насмешливо.

— Я говорила с твоим отцом, — сказала Виктория Викторовна.

— Что?!

— И он полностью со мной согласился.

— В чем?

— В том, что мы слишком увлеклись своими проблемами и преувеличили твою взрослость. А Пандем…

— Да-а?

— Помолчи, — Виктория Викторовна поморщилась. — Что за дурацкая привычка перебивать через слово… Значит, так, Юлия Александровна. Я, как твоя мать, с полного согласия твоего отца заявляю тебе, что твоя беспандемная жизнь закончилась. Сейчас мы поговорим — и ты пойдешь в беседку.

Юлька молчала. Она ждала чего угодно, но не столь дикого поворота событий.

— Собственно, это все, — сообщила Виктория Викторовна после небольшой паузы. — Где ты будешь учиться и по какой программе, когда у тебя будет практика и когда экзамен — вы решите с Пандемом, я в этом все равно ничего не понимаю… По-моему, эти вживленные волоски уродуют тебя. Подумай о новой прическе.

— Погоди, — медленно сказала Юлька. — Я все думаю, ты шутишь или как? Я, стало быть, уже не свободная личность? Не член общества? Почему ты мне указываешь, что делать? И почему это я должна тебя слушать? И почему мой статус «без Пандема»…

— Я твоя мать! — резко сказала Виктория Викторовна, и глаза ее сделались нехорошего стального цвета. — А ты — ребенок. И останешься ребенком, пока не сдашь инициационный тест.

— С каких это пор… — начала Юлька. И вдруг поняла.

Ее приятель Панчо, четырнадцатилетний весельчак, который одно время вызывал у нее очень теплые чувства, куда-то пропал неделю назад. Ходили смутные слухи о том, что он оставил статус беспандемного. А еще пару дней назад из их компании исчезли, не прощаясь, две лихие девчонки…

— Это война, — сказала Юлька сквозь зубы. — Дядя Пан развернул против нас войну. Я-то смеялась, когда Булька сказал… Раз несовершеннолетний — значит, все равно что раб. Вещь. Всех, кому нет двадцати, — под Пандема. Ну ничего!

Еще не понимая до конца, что она собирается делать, Юлька перемахнула через полупрозрачную оградку, отделяющую комнату от веранды, как была, босиком пробежалась по траве и вскочила на ворсистое покрытие дорожки.

Мать, возможно, что-то крикнула вслед. Было бы естественно, если бы она крикнула. Юлька не слышала все равно — не то ветер свистел в ушах, не то стучала-бухала кровь.

Перескакивая с дорожки на дорожку, она добралась до скоростной полосы и там села, обхватив колени руками. Скоростная полоса охватывала район кольцом; когда-то именно Юлька уговорила мать поселиться именно здесь — в других районах устаревшие эскалаторы давно демонтировали, построили платформы земля — воздух и прочие скучные прибамбасы, а скоро, говорят, устроят и порталы…

Юлька зажмурилась. Портал — это же издевательство над самой идеей путешествия. Шагнул — и дорога закончилась… Значит, ни движения, ни ветра, вообще ничего…

Вокруг были какие-то люди. Переходили с дорожки на дорожку, постоянно с кем-то говорили по внутренней связи. Юлька крепче сжала зубы, активизируя переговорник.

— Да? Я слушаю?

— Дед, — сказала Юлька. — Привет.

— Привет, — сказал Алекс. — Давно не звонила.

— Ты слышал новость?

— Да.

— Кто тебе сказал?!