Утопия

— Координация — «Комистр» — общая тревога…

— Есть тревога. «Комистр» — тревога — пожар, пожар, пожар…

Вход в театр был устроен с элементами виртуалки; сейчас иллюзия отключилась, вместо заманчивой тьмы и замшелых фосфоресцирующих стен показались гладкие бетонные блоки и широкая металлическая дверь. Из двери, едва не сшибая Кима, выскочила женщина лет шестидесяти с двумя крохотными девчонками, которые, казалось, летели за ней по воздуху…

У женщины были выпученные от ужаса глаза. Ким успел подумать: она прежде всего спасает детей. Она из наших, из допандемных…

Люди бежали, сталкиваясь, грозя затоптать друг друга; сквозь суету и помехи в сети Ким вдруг принял вызов от Александры.

— Где?!

— Здесь дым, полно дыма…

Дым стоял стеной, выедал веки, по внутреннему Кимову экрану бежали помехи; на инженерной схеме значились четыре механические лестницы, из которых сработали две…

И вдруг — р-раз! — одновременно раскрылись окна по всему фасаду, квадратные окна, прежде скрытые металлическими шторками. Из всех одновременно хлынул дым, и Ким направил обе сработавшие лестницы к окнам третьего этажа…

В небе наконец-то появилась первая пожарная леталка.

Ким карабкался вверх. Лестница была без эскалатора; он был уже почти у цели, когда из окна второго этажа — по счастью, не прямо под Кимом, а значительно левее — с радостным хлопком выпрыгнуло, как на резиночке, оранжевое пламя.

— Сколько…

«Справка. В помещении „Комистра“ сейчас находятся триста двадцать взрослых и сто пять детей… Сто четыре ребенка… триста восемнадцать взрослых… сто три ребенка…»

«Статистическую считывалку они себе поставили, — подумал Ким с ненавистью. — Считывалку, чтобы тешить самолюбие… А элементарную пожарку!..»

«Двести девяносто три взрослых… девяносто восемь детей… девяносто пять детей… двести семьдесят взрослых… двести семьдесят один взрослый!»

Ким спрыгнул с подоконника. Коридор был пуст, распахнутые двери вели в зал. Внизу, в партере, уже никого не было — все толпились у выходов; по правой стороне портала растекался, как богатая мантия, очень яркий короткошерстный огонь, а слева была глубокая, казалось, ощутимая на ощупь темнота, и там, кажется, продолжался кусочек спектакля — танцевали зеркальные призраки, ни живые, ни мертвые, ни реальные, ни иллюзорные…

Вверху, над сценой, огонь вдруг набрал силу и сделался пушистым, как лунный кот. Ким отпрыгнул обратно в коридор и плотно закрыл дверь.

— Кто здесь? Сюда! Здесь выход!

Треск. Содрогнулся пол. «Маску мне, — подумал Ким. — Кислородную маску… нет даже матерчатого носового платка, чтобы помочиться — и через влажную ткань дышать… Пандем, да помоги же мне!»

Именно сегодня…

— Справка?

«Справка: в помещении „Комистра“ сейчас находятся сто пятьдесят семь взрослых и восемьдесят два ребенка… восемьдесят два… восемьдесят один…»

Внизу кричали.

Задержав дыхание, он сбежал по лестнице. Две женщины и маленький мальчик пытались выломать дверь, открывавшуюся вовнутрь; ему стоило большого труда вытащить их из мышеловки, доставить к окну третьего этажа и спустить по лестнице. Старшая женщина спускалась первой; Ким передал ей ребенка. У него интуитивно не было доверия к молодым — те скорее озаботятся собственным спасением…

Он смотрел, как они спускаются.

Пламя било уже из трех или четырех окон. В озере стояла, по брюхо в воде, как огромный бегемот, пожарная машина, и тоненькая струйка била в бок горящему театру — как-то жалобно, несерьезно…

Пожарная леталка поливала пеной крышу правого крыла, и оттого казалось, что выпал густой снег и скоро Новый год.

«Справка. В помещении „Комистра“ сейчас находятся шестьдесят взрослых и тридцать два ребенка…»

— Ким! Ким Каманин, ответь Тамилову!

— Я в театре, Алекс. На третьем этаже.

— Уходи. Сейчас специалисты…

— Где Александра?

— Она вышла. Она уже снаружи. Спускайся, там скверно с перекрытиями внизу…

— Под суд планировщика вместе с ответственным за эксплуатацию…

— Иди к черту, спускайся, слышишь? Ничего с ними не станется, выйдут все…

— Алекс… Послушай… Мы вышли из шлюза — сегодня…

— Что?! Ты надышался, бредишь?

— Скажи своим, что, если мы не спасем этих людей, их никто не спасет… Никто!

Вторая пожарная машина остановилась в озере. Третья. Они стягивались и стягивались, слетались, как пчелы к цветку, к горящему зданию театра, их хоботки — струи пены из шлангов — гладили огненные листья, и плодом их любви были клубы плотного, почти осязаемого дыма…

Технология… огнетушения… каменный век… Пандем… излишне…

Но Пан ведь встроил в это старое здание совершеннейшую противопожарную систему! Почему он не позаботился о том, чтобы заранее открутить руки тем, кто разберет ее потом — за ненадобностью?!

Ким бежал по четвертому этажу, заглядывая во все двери. Виртуальная отделка коридоров сбоила; стены то покрывались рыбьей чешуей, то становились гладко-белыми, как яичная скорлупа. Забившись под диван в углу, сидели двое перепуганных подростков; Ким не без труда выцарапал их из укрытия и помог выбраться из окна.

«Справка. В помещении „Комистра“ сейчас находятся пятнадцать взрослых и девять детей…»