Утопия на марше. История Коминтерна в лицах

После поражения ленинградской оппозиции на Четырнадцатом съезде РКП(б) — ВКП(б) перед победителями встал вопрос о дальнейшей судьбе Зиновьева. Чтобы не посвящать иностранцев во внутренние коллизии, было решено оставить его на посту Председателя ИККИ, однако реальные рычаги управления сосредоточить в постоянно действующей делегации российской компартии в Коминтерне. Ее первое заседание в новом составе, состоявшееся 8 января 1926 года, приняло решение о том, как информировать зарубежных соратников о новой вспышке разногласий в руководящем ядре большевиков. «Поручить т. Бухарину в двухдневный срок составить проект обращения к секциям Коммунистического Интернационала для опубликования. Базой для этого обращения должна служить резолюция XIV съезда ВКП(б)»[1147]. Позже такие «знаковые» поручения станут партийной традицией: в первой половине 1980-х годов таким же образом председатель похоронной комиссии оказывался преемником почившего генсека ЦК КПСС. Правда, в нашем случае речь шла о гораздо менее важной должности, которая для Бухарина выглядела как еще одно партийное поручение.

Наш герой не был в восторге от новой сферы деятельности. Его больше привлекали теоретические изыскания, да и работа на посту главного редактора газеты «Правда» отнимала много сил и практически все время. Наблюдавший за ним Бажанов выделил Бухарина из других членов большевистского руководства, отметив, что он «человек умный и способный. На заседаниях Политбюро никаких марксистских глупостей он не произносит, а, наоборот, выступает толково и дельно. И дело говорит, и острит, и мыслью играет. Что он умело скрывает, это глубину своих стремлений к власти. Здесь он ленинский ученик, и ленинская школа не прошла для него бесследно. Но в настоящем периоде, когда все решается взятием в руки партийного аппарата, у него нет никаких шансов, кроме того, чтобы быть на вторых ролях и участвовать в верхушечных партийных интригах»[1148].

Исполком Коминтерна и стал для Бухарина такой ролью второго плана. Фронт работы, на котором он сменил Зиновьева, не относился ни к престижным, ни к каторжным. Это было очевидное следствие новой расстановки сил, в которой «любимец партии», выбрав правильную сторону, сделал еще один шаг наверх. Его не освободили от других занятий, обязав в то же время два дня в неделю уделять коминтерновским делам[1149]. На первых порах Бухарин пытался внести свежие нотки в работу громоздкого аппарата ИККИ как в организационном, так и политическом плане.

^{После того, как удаление Г. Е. Зиновьева с поста Председателя Коминтерна стало свершившимся фактом, Политбюро ЦК ВКП(б) заменило его Н. И. Бухариным}

^{31 августа 1926}

^{[РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 163. Д. 587. Л. 66]}

Так, на внеочередном заседании Президиума 22 января 1926 года он позволил себе смелое заявление, отражавшее инерцию борьбы с левацким уклоном в КПГ, за которым стоял Зиновьев. Бухарин обосновал новый поворот в трактовке ленинской тактики единого рабочего фронта, предложив обращаться не только к социал-демократическим рабочим, но и ко всем политическим группировкам, выступающим против наступления империалистической реакции[1150].

Хотя эта идея вскоре ушла в песок, само ее выдвижение показывало, что в момент перехода лидерства у Коминтерна был шанс серьезного пересмотра своих догматических аксиом. Это касалось и организационных основ международной структуры — первое заседание постоянно действующей делегации ВКП(б) в Коминтерне рассмотрело вопрос о «границах централизма во взаимоотношениях секций и ИККИ»[1151]. После дискуссии решили вернуться к нему на одном из следующих заседаний, однако следов его решения в протоколах «русской делегации» не осталось.

Летом 1926 года, когда повестка дня коминтерновской работы определялась английской стачкой и китайской революцией, находившийся на Кавказе Сталин буквально выталкивал Бухарина на авансцену, чтобы тот затмил собой попавшего в немилость и все больше раздражавшего вождя Зиновьева[1152]. Заодно досталось и Исполкому Коминтерна: Сталин посчитал, что его структуры не следует привлекать к организации кампании солидарности с английскими горняками («Фирма Коминтерна не желательна — она может повредить. Лучше дать фирму ВЦСПС»[1153]). Бухарин как мог отказывался от сомнительной чести взять на себя основную работу по дискредитации вчерашнего соратника. Поддерживая нападки на Председателя ИККИ («Зиновьев пересматривает оценку стабилизации и тактику Коминтерна, обливает грязью проводившуюся до сих пор коминтерновскую политику… и берет фактически на себя инициативу немедленного разрыва с Генсоветом»), он неизменно высказывался за сглаживание конфликта, а не его раздувание («Бухарин предпочитает не свои контртезисы, а соответствующие поправки Зиновьеву»)[1154].