Утопия у власти

Как относились рабочие к новым порядкам, доносят агенты ГПУ в Смоленское управление. Ткачи ярцевской фабрики — доносят агенты — кричали на собрании, созванном в связи с повышением норм: «Банда негодяев, довольно вы сосали нашу кровь! 12 лет вы нас агитируете и мутите в голове! Раньше вы все кричали, что фабриканты нас эксплуатируют, но фабриканты не заставляли работать за четверых, а потом тогда магазины были полны...» Рабочие Каменской бумажной фабрики — доносили агенты — говорят между собой: «Соревнование выдумали, чтобы рабочие надрывались», «социалистическое соревнование — это рабство для рабочих и хорошая жизнь для дирекции»; «На заводе „Красный гигант“ старый член партии накинулся на рабочего Пирульникова: „Предатель, подхалим, социалистическое соревнование — это рабство для рабочих, партия жмет нас как лимон!...“» В это же самое время старый ленинградский рабочий говорил А. Чилиге: «Мы живем сейчас хуже, чем при капитализме. Если бы тогда мы так страдали от голода, если бы при старых хозяевах мы получали такую низкую зарплату, мы бы тысячу раз уже бастовали». Тем не менее, рабочие бастовали: об этом есть донесения агентов ГПУ в Смоленском архиве. Но бастовать было очень трудно по многим причинам: рабочих увольняли, что влекло за собой лишение карточек, выселение с заводской жилплощади, даже арест; профсоюзы «работали рука об руку с дирекцией»; не прекращалась пропаганда, убеждавшая рабочих, что советская власть — их власть, что еще один шаг и наступит счастливое завтра — коммунизм. Мешают этому вредители, именно они виноваты во всех трудностях.

В апреле 1929 года, когда только еще начинались работы по выполнению пятилетнего плана, Сталин подготовил козла отпущения: «Шахтинцы» «сидят теперь во всех отраслях нашей промышленности». Сталин заверял, что вредительство «имело и продолжает иметь место». И — если не подлинные факты, то как нельзя более реальные — аресты и процессы подтверждали слова генерального секретаря. Годы первой пятилетки — время процессов: в августе 1930 года по обвинению в организации конского падежа закрытым судом судят группу бактериологов во главе с проф. Каратыгиным. Как раз в это время путешествовавший по Советскому Союзу индийский писатель Рабиндранат Тагор очень одобрительно отзывается — в многочисленных интервью — обо всем увиденном на родине победившего пролетариата. В сентябре 1930 года сообщается о расстреле 48 руководителей пищевой промышленности, в том числе проф. Рязанова, по обвинению в организации продовольственных трудностей. В ноябре-декабре 1930 в Москве организуется второй — после Шахтинского дела — показательный процесс-спектакль: процесс Промпартии. В обвинительном заключении указывалось, что в подпольной «Промышленной партии» насчитывалось не менее 2 тысяч членов, перед судом предстало 8 человек. Шахтинский процесс показал, что слишком большое количество обвиняемых снижает зрелищность представления. Опыт был учтен. Подсудимых обвиняли в том, что они занимались вредительской деятельностью по указанию Раймонда Пуанкаре, Лоуренса Аравийского, Генри Детердинга. Кроме арестованных, никаких свидетелей не было, не было и вещественных доказательств. Арестованные — прежде всего «глава» Промпартии профессор Л. Рамзин — признали обвинения. Большевик в 1905—7 годах, отошедший затем от партии, посвятивший себя технике, проф. Рамзин добросовестно сотрудничал с советской властью после революции. Затем он внезапно возглавил антисоветскую «подпольную организацию». Подсудимые признавались во всем: в том, что они были связаны с эмигрантом-капиталистом Рябушинским и получали от него инструкции, в том, что на пост министра финансов после свержения советской власти прочили бывшего царского министра Вышеградского. В ходе процесса выяснилось, что и Рябушинский и Вышеградский умерли, но на исход дела это, конечно, повлиять не могло. Пятеро из числа подсудимых были приговорены к расстрелу, но помилованы. Рамзин был очень скоро освобожден[27]. Использование провокаторов было обязательным для всех процессов, организованных «органами», начиная, по-видимому, с так называемого Таганцевского заговора в 1921 году.