Утопия у власти

Процесс превращения советской семьи в семью социалистическую, частью которого был «закон о детях», идет в двух, казалось бы, противоположных направлениях. С одной стороны, все прежние теории о семье объявляются буржуазными предрассудками, вылазкой врага. С другой стороны, «Правда» утверждает: «Семья — это самая серьезная вещь в жизни...» В 1936 году принимается новый кодекс о семье и браке. Значительно утрудняется развод. Это было логично: в стране, где граждане лишились всех прав, полная свобода развода казалась кощунством. Запрещается аборт. 18 ноября 1920 г. аборты были разрешены в интересах женщины. 27 июня 1936 года аборты были запрещены, ибо, говорилось в законе, «только в условиях социализма, где отсутствует эксплуатация человека человеком и где женщина является полноправным членом общества... можно серьезно поставить борьбу с абортами...» Аборты будут разрешены 23 ноября 1955 г. в результате «непрерывного роста сознательности и культурности женщин...». Апостолом социалистической семьи становится А. Макаренко, талантливый педагог, долгие годы работавший в исправительных колониях ГПУ и НКВД. Макаренко предлагает сделать свой опыт воспитания малолетних преступников, беспризорных универсальным методом советской педагогики. Он предлагает две модели коллектива, в котором следует воспитывать ребенка: исправительная колония и армия. Теория Макаренко становится государственной теорией воспитания.

Она сводится к трем главным пунктам: коллектив, военизация, авторитет. Ребенка необходимо воспитывать коллективистом, воспитывать в коллективе полувоенного типа, воспитывать в уважении авторитета коллектива и того, кому коллектив поручает руководящий пост. Послереволюционная педагогика утверждала теоретический принцип: наказание воспитывает раба. Макаренко протестует: «наказание может воспитывать раба, а иногда может воспитывать и очень хорошего человека, и очень свободного и гордого человека». Теория Макаренко оказывается как нельзя более подходящей в период, когда за «недисциплинированность» будет подвергаться наказанию все общество. В 1937 году А. Макаренко пишет «Книгу для родителей», в которой распространяет свои взгляды и на семью. Семья — это также коллектив, и главное в ней — интересы коллектива, выражаемые тем, кто их авторитетно представляет. Создавалась, таким образом, законченная система воспитания: ребенок воспитывался в авторитарной семье, затем в авторитарной школе, так же как и семья представлявшей государство в миниатюре, и входил в жизнь — в авторитарное государство.

Вторым направлением процесса формирования социалистической семьи было утверждение государства, как высшего сверхавторитета. Литература, кино и другие виды искусства пропагандируют предательство семьи в интересах государства. Семья была коллективом, но государство — значительно большим коллективом, несравненно важнейшим. Поэтому в фильме «Партбилет» (1936) жена разоблачает мужа и передает его органам. Поэтому героем советских детей становится 12-летний Павлик Морозов, предавший отца. Горький требует от писателей восхвалять «Павла Морозова», который «не считаясь с родством по крови, обнаружил родство по духу»; писатель Леонид Леонов пишет роман «Скутаревский», в котором старый интеллигент, великий ученый предает своего сына. Призыв предавать родственников относился в равной степени ко всем членам семьи, — и здесь царило полное равенство.

Сталинская демократическая

1936 год был отмечен двумя событиями: принятием конституции и публикацией «Замечаний» Сталина, Кирова, Жданова на учебник истории СССР. События эти, казавшиеся современникам неравными по значению, представляются историку в одинаковой мере важными в процессе формирования социалистического государства.

Конституция формально закрепляла характер нового общества; «Замечания» Сталина и других провозглашали национализацию гражданской истории, национализацию памяти.

Решение об изменении советской конституции было принято «по инициативе товарища Сталина» Седьмым съездом советов 6 февраля 1935 года, всего через несколько недель после убийства Кирова. По словам Н. Бухарина, автором конституции был он. «Внимательно осмотрите это вечное перо, — говорил Бухарин Б. Николаевскому в Париже в 1936 году, — им написана вся новая советская конституция от первого до последнего слова. Я ее написал, лишь Карлуша /Радек/ немного мне помог». Бухарин очень гордился новой конституцией, которая — по его словам — не только вводила всеобщее и равное избирательное право, но и равенство всех граждан перед законом. Он полагал, что конституция создает необходимые условия для перехода от диктатуры одной партии к подлинной народной демократии.