Утопия у власти

В середине июня Сталин решил заговорить снова с немцами, но более определенно. Астахов встретился 15 июня с болгарским посланником в Берлине Драгановым и объяснил ему, что Советский Союз должен выбирать между тремя возможностями: заключением пакта с Францией и Англией, дальнейшим затягиванием переговоров о пакте, и соглашением с Германией. Последняя возможность отвечала бы ближе всего желаниям СССР. Далее Астахов фактически развернул перед Драгановым проект германо-советского соглашения. Он указал, в частности, на то, что Советский Союз не признает Бессарабию в качестве владения Румынии, т. е. дал понять, что одним из условий будущего соглашения должно быть возвращение Бессарабии Советскому Союзу. Далее он указал, что препятствием к германо-советскому соглашению является страх перед германским нападением на СССР через Прибалтику или Румынию. Если бы Германия заявила, что она не нападет на СССР или заключит с ним пакт о ненападении, то Советский Союз вероятно воздержался бы от заключения договора с Англией. Однако Советский Союз, продолжал Астахов, не знает действительных намерений Германии и поэтому многое говорит за то, чтобы продолжать затягивать переговоры с Англией, оставляя руки СССР несвязанными. Драганов, как и рассчитывал Астахов, немедленно поставил в известность о разговоре германское министерство иностранных дел.

15 июня, когда Астахов разговаривал с Драгановым, правительства Англии и Франции препроводили советскому правительству свои замечания по поводу советских предложений. Соглашаясь на заключение пакта о взаимной помощи, они отказывались заключить одновременно военную конвенцию из-за слишком короткого срока и предлагали пока ограничиться консультациями между генеральными штабами.

Английское правительство старалось затянуть переговоры, так как начало в это время глубокий зондаж германских намерений. Английский посол в Берлине Гендерсон посетил Геринга и заявил ему 9 июня, что «если бы Германия пожелала вступить с Англией в переговоры, то получила бы не недружественный ответ».

В июне-августе 1939 г. англо-германские переговоры через неофициальных лиц начались и прерывались несколько раз. Однако требования Германии, особенно требование рассматривать Ближний Восток как «естественную экономическую сферу» Германии было абсолютно неприемлемо для Англии Между Англией и Германией существовала фундаментальная непримиримость: нацисты стремились к неограниченному господству на европейском континенте.

Но этот благоприятный для Советского Союза момент был не понят Сталиным, несмотря на то, что он постоянно твердил, опираясь на ленинскую теорию империализма, о невозможности примирения противоречий между соперничающими великими (империалистическими) державами.

Таким образом, летом 1939 г. как Англия, так и Советский Союз оказывались заинтересованными в затягивании переговоров о заключении пакта о взаимной помощи. Тем самым они передавали решение о судьбе мира в руки гитлеровской Германии, которая стремилась к скорейшему развязыванию воины.

28 июня Молотов еще раз подчеркнул послу Шуленбургу, что нормализация политических отношений с Германией возможна и желательна.

Шуленбург ответил, что Германия приветствовала бы нормализацию отношений с Советским Союзом. Молотов выразил удовлетворение, особенно тем, что Германия рассматривает Берлинский договор о нейтралитете между обеими странами от 1926 года, сохраняющим свою силу.

22 июля возобновились германо-советские торговые переговоры.

На следующий день советское правительство предложило Англии и Франции начать переговоры в Москве между представителями вооруженных сил трех государств. 25 июля Англия и Франция ответили согласием. Однако английское правительство Невилля Чемберлена также старалось затягивать переговоры. Английская военная миссия отправилась на тихоходном корабле и прибыла в Москву только 11 августа, имея инструкцию не принимать определенных обязательств, которые могли бы связать руки английскому правительству при всех обстоятельствах Делегации предписывалось, в частности, не обсуждать вопросов о балтийских государствах и позиции Польши и Румынии. Инструкции английского правительства своей военной миссии в Москве были настолько обескураживающими, что английский посол в Москве Сидс 13 августа отправил письмо министру иностранных дел Галифаксу с запросом действительно ли английское правительство желает прогресса в переговорах.

Подозрительность и недоверие Сталина к целям и намерениям Англии усилились. К тому времени советская агентурная разведка, вероятно, уже располагала сведениями, что Германия назначила день нападения на Польшу — 26 августа

Гитлер, со своей стороны, был озабочен московскими военными переговорами Озабочено было и германское верховное командование, стратегическая идея которого заключалась в ведении против Польши молниеносной войны на одном фронте